Коротким движением шатен опрокинул Бульдога и встал в стойку. Очень своевременно: те двое неслись на него — разъяренные, опасные. Но парень оказался мастером: через секунду и они оказались на полу. Им на помощь уже спешили вышибалы. И бармен вышел из-за стойки, помахивая бейсбольной битой.
Пришедшая в себя Влада со злорадством наблюдала, как тот высокий красавец разделался с ее обидчиком и с этими. Обернувшись, увидела бармена, приближающегося с какой-то дубиной. Она кинулась на спину толстяка, оседлала, как мустанга, и ухватилась за пышную шевелюру. Но прическа слезла с головы. Тогда Влада стала хлестать париком по лицу бармена. Тот завертелся на месте, отрывая обвившую его горло руку, тряс спиной, двигал плечами, скидывая непрошеную наездницу. Да еще эти шлепки его же париком — ослепляли, позорили.
Все это стало напоминать фарс. Защитник Влады уже разделался с вышибалами и спешил к ней. От дверей вдруг затрелил милицейский свисток: это швейцар отрабатывал свой хлеб. Словом — полнейшая комедия. Но тут очухался Бульдог. Достав нож, блеснул лезвием и вогнал его в спину шатена. Тот, не оборачиваясь, двинул локтем прямо в челюсть Бульдога, и — теперь уже основательно — вогнал его в забытье. Сняв со спины бармена вошедшую в раж Владу, шатен, держа ее на весу, поспешил к выходу.
— Скорее надо смываться. Вон, слышишь, патрульная машина.
Они поспешили к дороге. Влада испытывала необычайный подъем. Незнакомец с озорной встревоженностью оглядывался на играющий огнями бар.
Им повезло. Даже без отмашки синие «Жигули» остановились около возбужденной парочки. Плюхнувшись на задний диван, они снова озорно переглянулись и рассмеялись.
— Куда ехать, если не секрет? — пошутил водитель, внеся свою лепту в их настрой.
— Вперед, шеф, куда угодно, только вперед!
Уже в машине состоялось запоздалое знакомство. Места на заднем сиденье было достаточно, но они сидели, тесно прижавшись, игнорируя свободное пространство. Им было очень хорошо и очень весело.
— Дашоэтоумэнэтакое?! — недовольно повертел плечами Алексей, повторяя известную миниатюру Петросяна. Он сунул руку под куртку и ощупал поясницу. Поднес ладонь к лицу и недоуменно нахмурился.
— Шо это у мэнэ такое? — удивленно повторил он, но уже не пафосно, а со скрытой тревогой. — Откуда кровь? Измазался, что ли?
Но для «измазался» крови было много. И это была еще теплая кровь.
Влада отодвинулась и тоже просунула руку под куртку Алексея. И, как ужаленная, вскрикнула: рубашка и даже пояс брюк были пропитаны чем-то теплым и липким.
Алексей пока еще храбрился, но бодрость шла на убыль. Даже в полумраке было видно, что лицо его побледнело.