– Нельзя ли мне побыть с вами еще немного? – с надеждой спросила я, и добавила: – Учитель.
«Учитель» по-тибетски будет «Муршид». Его глаза смотрели на меня с сочувствием, он жестом пригласил меня сесть на циновку рядом с ним. Я, обрадовавшись, решила продемонстрировать, что тоже немного продвинута, и села в «лотос». Он улыбнулся, видимо, мое намерение его позабавило, и сказал:
– Хорошая девочка. Как ты думаешь, зачем тебя сюда привели?
Ох, какая это была странная и тревожащая фраза.
Тут к нам подошел Вадим. Монах очень внимательно посмотрелна него. Что-то мелькнуло в его глазах… И, хотя мне очень хотелось спросить, кто меня привел, но в присутствии Вадика продолжать этот разговор было не с руки.
Вадим, почувствовав, что происходит нечто интересное, решил поучаствовать в разговоре: «А кто может стать монахом?»
– Тот, кто готов, – коротко ответил учитель. Он так и не пригласил Вадима присесть с нами, и Вадик обиженно отошел. Зря.
А я поняла, что у меня язык не поворачивается рассказать этому продвинутому монаху про свои мелкие девичьи проблемы.
Тем более что он, судя по всему, и так все понял. Но при этом мне очень хотелось оставаться рядом с ним. Такого покоя я не испытывала давно.
– Конечно, оставайся сколько хочешь, – продолжая улыбаться, Учитель прикрыл веки и погрузился в медитацию. Я готова была поклясться, что губы его не шевельнулись. Но это уже было неважно по сравнению со всем происходящим. Я тоже прикрыла глаза и почувствовала, что он слегка шлепнул меня по груди над сердцем.
И в тот же момент с дыханием моим что-то случилось, тело как будто омертвело, но еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой живой. Ощущение собственной личности не было больше ограничено телом, и я с закрытыми глазами видела всех паломников, бредущих вокруг горы, и нашу группу, спускающуюся от монастыря по руслу ручья… Я воспринимала все одновременно, и горы совершенно не были препятствием для моего нового панорамного зрения. А потом возник солнечный свет, который залил всю картину, и она растворилась в этом сиянии, как кусок сахара растворяется в стакане с кипятком. Водопад счастья обрушился на меня, оглушив, и я поняла, что я и космос – одно целое, что блаженство – в слиянии с космосом, во всепроникающей и созидающей любви, которая и есть свет.
Внезапно дыхание возвратилось в легкие. С почти невыносимой мукой я осознала, что необъятность и слияние утрачены, а я снова нахожусь в смирительной рубашке своего тела.