Зощенко мотнул головой – ладно, сдаемся! Он положил на стол перед дежурным пакет (Котенко мельком взглянул и понял, что ничего путного там нет – модель самолета надо еще клеить, халат его жене явно будет маловат, а кукла недорогая – за такую все его бабы его запилят). Зощенко выложил документы, остатки денег. Котенко все записывал и Зощенко успокоился: «Отдадут». Тут Ураганов, не терявший надежды на силу денег, зашел сбоку к Котенко и, наклонясь, зашептал в самое ухо: «Товарищ капитан, мы летчики, вот товарищи мои ветераны Афганистана, а позавчера, 27 декабря, было 15 лет, как война началась. Выпили за погибших братишек – сами понимаете». Но Давыдов, увидев это, дернулся так, будто на Котенко кто-то кинулся с ножом, и закричал:
– А ну-ка, ты, в дубленке – на место!
Котенко оглянулся на Давыдова, всем видом говоря: «Не дергайся, не отпущу, не дурак».
Ураганов загрустил совсем, и вместе со всеми стал сдавать документы. Деньги у него оказались во всех карманах – когда менты доставали их, Ураганов – Зощенко это видел – уже и сам удивлялся, откуда они все берутся и берутся. Удивлялись и менты. Зощенко при этом видел, что у молодых ментов глаза просто горят. Да и медсестра давала у стола круг за кругом. Это не понравилось Зощенко.
– Летчик, ты кольцо-то снимай… – вдруг сказал ему сержант.
– Чего вдруг? – спросил Зощенко.
– Положено… – отвечал сержант. – Некоторые умельцы кольцом себе вены вскрывают.
– Вот мне заняться больше нечем… – ответил Зощенко, еще думая, что все это не всерьез.
– Снимай-снимай… – сказал Давыдов. Вышло это у него с угрозой, и Зощенко, которого вся эта ситуация уже измотала, вдруг разозлился: какой-то сопляк ему, боевому офицеру, угрожает?!
– Слушай, сынок… – сказал Зощенко. – Я это кольцо в день свадьбы надел и с тех пор не снимал ни разу. И сейчас снимать не собираюсь.
– Ну-ну… – сказал Давыдов, улыбаясь. – Не снимешь?
От этого перехода на «ты» Зощенко вдруг рассвирепел.
– Не сниму! – ответил он, глядя на Давыдова исподлобья.
Давыдов вдруг мгновенно бросился к нему, схватил за руку и заломил.
– Ты чего, сука?! – простонал Зощенко.
– Товарищ капитан, запишите – оскорбление сотрудника при исполнении… – со смешком сказал Давыдов.
«Щас я тебя оскорблю!» – вдруг подумал Зощенко. Еще в курсантские времена их учили высвобождаться от этого захвата. Зощенко всей массой тела бросился вперед и Давыдов, не ожидавший этого, потерял его руку. Второй молодой мент заржал.
– Чего ржешь, Карташов?! – крикнул ему Давыдов так зло, что тот поперхнулся своим смехом и замолчал.