Журналистику иногда называют «четвертой властью». Четвертой – не четвертой, кто считал? Но сила эта мощная. Отдавать ее на откуп неконкретной свободе не хочется. Что ж это получается? Деньги, понимаешь, даешь, а контролировать нельзя? Куда это годится? Каждому, кто дает деньги, – будь это государство или частный какой магнат, – охота побыть цензором, чтоб вредного в его газете не было, а было только и сугубо полезное с его, издателя, точки зрения.
Борцы за свободу печати очень любят утверждать, что хозяева газет – будь это государство или какие-то магнаты – должны понимать, что без свободы печати нельзя построить гражданское общество. Это да. Это очень правильно. Правда, что такое гражданское общество не очень понятно, ну да ладно – для лозунга вполне годится.
Только задачи хозяев газет, как правило, более конкретны и понятны. И цензуру свою они осуществляют, исходя из этих, конкретных задач. Так что, на мой взгляд, свобода печати – это не когда ты можешь орать, что хочешь, с любой трибуны, а когда ты имеешь возможность найти ту трибуну, с которой позволительно тебе будет орать то, что тебе кажется правильным. Пока такие трибуны есть – существует свобода печати. Исчезло многообразие трибун – значит, наступила диктатура. Верный признак.
Так вот журналистика развивалась себе политически серьезно, а потом на свет появился Уильям Рэндольф Херст. Родился он на свет в весьма обеспеченной семье, правда, умирая, его папа, сенатор Джордж Херст, не оставил сыну наследства, объяснив это тем, что Уильям слишком любит журналистку и вообще не способен заработать ни цента. Старший Херст завещал младшему Херсту газету «Экзаменер».
Этого оказалось достаточным, чтобы Херст-сын сделал огромное состояние. Когда в 1951 году он умер, его газетная империя включала 18 газет, 9 журналов и стоила более 160 миллионов.
Уильяму Рэндольфу Херсту мы обязаны всем тем, что, с одной стороны, так любим в журналистике ругать, а с другой – так любим в журналистике читать. Да, да, да – я о желтой прессе. Кстати, появлению этого термина мы также обязаны Херсту. В своей газете он издавал комиксы, которые так полюбились читателю, именно в желтом цвете.
Принципы Херст проповедовал ужасные. Просто отвратительные. Ему было абсолютно наплевать на то, правдива информация или нет, главное, чтобы она была интересной читателю. Его газеты с восторгом описывали преступления, катастрофы и прочие ужасы. Наконец, он приветствовал приход к власти Гитлера, которого считал «спасительной силой, предназначенной укрепить мир». Что сказать? Желтая пресса, да еще политически ориентированная куда не следует. Кошмар и ужас!