.
Отказаться от машины в стране, где она была «не роскошь, а средство передвижения», – форменная глупость, а от устроенного быта с хрустальной горкой и холодильником, набитым под завязку под Новый год при полном отсутствии продуктов на полках магазинов, и вовсе отказываться глупо. Тем более отказаться от гарантированного высшего образования – школьная медаль служила пропуском практически в любой другой вуз страны. Но не в МГУ имени М.В. Ломоносова.
Как бы то ни было, с 1989 года персональный «экономический» факультет героини располагался совсем рядышком с МГУ – «под Лениным, на рынке в Лужниках, в самом центре зарождающегося стихийного предпринимательства», – пишет Надежда[189]. Поправлю ее: «лужа» – как привычно называли ее челноки и покупатели, – только-только набирала силы. В то время на всю страну была известна, как писал въедливый журналист Михаил Бергер (он в то время работал в «Известиях») вместе с А. Пашковым в книге с забавным названием «Реабилитация здравого смысла», свердловская «толкучка» на станции Шувакиш. «К платформе одна за другой подлетали электрички, набитые людьми с узлами, сумками, портфелями, – повествовали они. – Немалая часть пассажиров прибыла в этот день сюда из Москвы, Ленинграда, Еревана, Перми, Омска и других городов… Не слышно обычного базарного шума. На Шувакише цены называют шепотом и спрашивают: “сколько”?…Матерый спекулянт на “туче” активно себя не проявляет, он там налаживает связи, строит отношения – это его своеобразный “деловой клуб”»[190].
В столице «деловые клубы» издавна – куда раньше Лужников – прописывались в общежитиях институтов, где встречались люди разных национальностей, верований, цветов кожи и, конечно, жизненных пристрастий. Там – в общежитии Института нефти и газа, приехав навестить свою подругу, – Надежда встретила своего первого мужа, студента этого института. «Юра сразил меня наповал, – откровенно пишет она. – Открытый, оптимистичный, всегда неожиданный и безмерно щедрый, готовый отдать друзьям последнюю рубашку…» Среди его знакомых и друзей «были сирийцы, арабы, поляки, еще какие-то иностранные студенты, которые ему безоговорочно доверяли». Почему доверяли – Надежда не поясняет, но ясно, что занимался он с ними тем, что называлось неприличным словом «спекуляция» и подпадало под статью УК. Ведь они «сдавали очень ценимый тогда “импорт” в комиссионки или просто продавали на улице, находя самые разные пути реализации»[191]. Кстати, многие из тех, кто ступил на путь предпринимательства, так же начинали свой путь в большой бизнес: основатель «Евросети» Евгений Чичваркин тоже одно время перепродавал вещи через комиссионные магазины. «Схема была тривиальна: он покупал вещи в магазине, где они стоили подешевле, и сдавал их в другой магазин – подороже, – читаем мы в книге Максима Котина. – Например, приобретенный в одной комиссионке за 50 рублей спортивный костюм с изображением Микки-Мауса можно было в другой продать за 400 рублей