Нашли тут же и на Воробьева управу: «Тут ЦК обрадовалось – со мною весь год пытались свести счеты: я был классически выбранный снизу, никогда никому ни в какое место не смотрел, соответственно, выполнял волю тех, кто меня избрал. Действовал исходя из своего разумения: как же сделать так, чтобы волки были сыты и овцы целы, бойцы накормлены и страна получила максимум валового продукта и с достойным качеством». Но все обошлось, закончилось удачно, хотя Воробьев «выпимши и по беспределу пришел на заседание и обкома комсомола, и райкома комсомола», надо было не наговорить лишнего. «Я покаялся за смерть человека и сказал, что там были мои лучшие друзья, наверное, они сделали все, что можно было сделать… Что делать? Мы вместе скорбим, – не рисуясь сказал он. – Виноватых нет, я никого не подставляю, и так далее. Но при этом у меня было что сказать в адрес системы, но так как тогда реально кто-то был бы подставлен, если бы я полез на рожон, я знал, что им моей крови одной будет вполне достаточно». Его «ушли» с руководящей должности. «Самое смешное – из комсомола исключить не смогли, потому что они не могли снять с должности, я же был на выборной должности, надо, чтобы меня снизу снимали, а райком отказался меня снимать, – улыбается Воробьев. – Я помню свою речь. Приехала кодла из обкома меня снимать. Объясняли, что боец потонул, потому что в стройотряде не было должности комиссара.
Я говорю: а что – комиссар по должности, по-вашему? Вот стройотряд, которому 20 лет, вот их стройотрядовская культура – творчество и песни, вот их комиссар. Вы что, всерьез считаете, что это от того, что у него написана такая-то должность? Или вы всерьез считаете, что до сих пор нужно идеологически руководить производством стола или стула? Вы что, рехнулись, что ли? От этого стул становится лучше? Он как был говно, так и останется говном! У нас Калининский район, пролетариев было много… Пролетарии обхохотали. Эти уехали несолоно хлебавши. Дальше института не сослали».
БЕСПЛАТНОГО ТРУДА НЕ БЫВАЕТ
Закалили Сергея Воробьева стройотряды, заматерел он – как, впрочем, и почти все командиры. Это было потому, что все эти годы происходила, по его мнению, «естественная фильтрация лидерства – к 20 годам ты герой, и всем все про тебя понятно, и шила в мешке не утаишь. Это было настоящее движение снизу, настоящая меритократия». Меритократия вытолкнула в люди и Андрея Арофикина, которого на экономическом факультете МГУ звали просто – банкир. Так вот, и ему пришлось пройти свою школу лидерства. «Когда я уже был комиссаром, один из командиров не справился и в большом леспромхозе не выстроил отношения с директором, – вспоминает он. – Это был центр района на реке. Ребята объявили забастовку, и половина народу собирались уезжать. На «Ракете», на которой они собирались уехать, я приехал к ним, и в течение суток действовал в основном убеждением и разговорами с директором, решил вопрос – народ остался. Хотя в итоге у них не получилось хорошо выступить, но, по крайней мере, не было скандала большого – было бы ЧП, отъезд с нарушением договора».