— В полиции мне сказали, что он сознался в убийстве женщины, а также в том, что спрятал ее тело в багажнике.
— Все это ложь! Он этого не делал.
Я так и не понял, к чему относились ее слова — к преступлению, в котором обвиняли ее сына, или подписанному им признанию. Впрочем, большого значения это не имело, так как я уже собирался уходить. Бросив взгляд на экран компьютера, я заметил в разделе «почта» шесть крохотных «конвертиков» с электронными сообщениями. Все они пришли, после того как я вернулся из офиса Крамера. Похоже, электронные стервятники уже начали кружить надо мной. Читать эти сообщения мне совершенно не улыбалось. Мне хотелось одного: побыстрее завершить никчемный разговор и передать все, что связано с этим делом, в руки своей преемницы Анджелы Кук. Пусть она разбирается с этой вздорной бабой и другими протестующими личностями, твердящими вопреки фактам о невиновности своих родственников. Как говорится, с меня хватит.
— О'кей, миссис Уинслоу…
— Ошибочка! Моя фамилия Сессамс, как я уже вам говорила. Похоже, вы и в своем деле постоянно допускаете ошибки.
Надо сказать, что эти ее слова здорово меня задели. И я, прежде чем ответить ей, сделал небольшую паузу, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.
— Извините, миссис Сессамс. Давайте договоримся так: я еще раз просмотрю все материалы по делу вашего сына и, если обнаружу что-либо обнадеживающее, о чем можно написать, обязательно перезвоню вам. Ну а пока позвольте пожелать вам удачи и…
— Вы этого не сделаете.
— Чего не сделаю?
— Не позвоните мне.
— Я же сказал: обязательно позвоню, если обнаружу…
— Вы даже не удосужились спросить номер моего телефона. Вам на меня наплевать. Вы такой же сукин сын, как те полицейские, которые хотят посадить моего мальчика за то, чего он не совершал.
С этими словами она повесила трубку. Я же с минуту сидел без движения, размышляя над ее словами, а также о назначении отдела криминальных новостей в нашей газете. Потом посмотрел на свой журналистский блокнот, лежавший на столе перед клавиатурой компьютера. Пока мы разговаривали, я не сделал ни одной записи, ни одной пометки, и она с полным на то основанием могла обвинить меня и в наплевательском отношении к работе.
Откинувшись на спинку стула, я стал медленно исследовать взглядом содержимое своей ячейки. Здесь находились письменный стол, компьютер, телефоны и несколько полок с файлами, журналистскими блокнотами и старыми выпусками газеты. На одной полке помещался переплетенный в красную кожу толковый словарь английского языка — такой старый, что название издательства — «Уэбстер» — почти полностью стерлось с корешка. Этот словарь мне подарила мать, когда я сказал ей, что хочу стать писателем.