— Ты такая горячая, — с улыбкой сказал я.
Услышав это, она тоже улыбнулась.
— Это может как-нибудь на тебе отразиться? Насколько я знаю, у «Таймс» существуют определенные правила относительно романов с «врагами», не так ли?
— Интересно, кого ты подразумеваешь под «врагами»? Впрочем, какая разница? На прошлой неделе я получил уведомление об увольнении. Мне осталось доработать неделю, после чего я стану частью истории этой газеты.
— Что такое?
— Что слышала. Я пал жертвой Интернета. Короче говоря, меня сократили, предоставив пару недель, чтобы натаскать Анджелу, а потом убираться.
— О Господи! Но это ужасно, Джек. Почему ты не сказал мне об этом?
— Даже не знаю. Как-то не пришло в голову.
— Но почему сократили именно тебя?
— Потому что я получаю большую зарплату, а Анджела — маленькую.
— Какая глупость.
— В этом меня убеждать не надо. Но так в последнее время ведется бизнес во всех крупных газетах. Спроси любого журналиста — и он скажет тебе то же самое.
— И что ты будешь делать?
— Не знаю пока. Возможно, усядусь за стол в своем кабинете и напишу роман, о котором болтаю последние пятнадцать лет. Но мне представляется более насущным другой вопрос: что мы с тобой будем делать?
Вместо того чтобы посмотреть мне в глаза, она стала с отсутствующим видом поглаживать меня по груди.
— Надеюсь, это не одноразовый акт любовной страсти, — сказал я. — По крайней мере мне бы этого не хотелось.
Она молчала, наверное, целую минуту.
— Мне тоже, — произнесла она, нарушая наконец затянувшееся молчание.
Но больше ничего не сказала.
— О чем ты думаешь? — осведомился я. — У тебя всегда такой глубокомысленный вид.
Она посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась.
— Уж не пытаешься ли ты заниматься профилированием моей скромной особы?
— Ничего подобного. Просто хотел знать, о чем ты думала.
— Если честно, я думала над словами человека, с которым встречалась пару лет назад. У меня были свои трудности морального плана, он же постоянно вспоминал бывшую жену, хотя она жила за тысячи километров от Лос-Анджелеса. Однажды мы с ним разговорились, и он поведал мне о «теории одной пули». Знаешь, что это такое?
— Ты имеешь в виду одну из теорий, связанных с убийством Кеннеди?
Она шутливо ткнула меня в живот кулаком.
— Нет, глупый. Я имею в виду любовь всей жизни. Каждому человеку в этой жизни дается лишь один любимый человек. Так сказать, «одна пуля». И если тебе повезет, ты встретишь этого человека. Но если ты встретишь его и твое сердце будет прострелено любовью, то не жди никого другого. Не важно, что произойдет потом — развод, смерть, измены, новые встречи, — никто уже не будет столь близок тебе, как был близок он. Вот такая, значит, теория.