Вот так. Не новая уже история, которой вы начали заниматься на почти теоретическом уровне, просматривая электронные носители, странным образом переплелась с совершенно конкретным отчаянным ночным полицейским рейдом. Я почувствовал, как с силой забившееся сердце начало гнать в кровь адреналин. В жизни репортера часто бывает, что новости текущего дня позволяют ему рассказать о новостях дня прошедшего больше, нежели он предполагал.
Я перезвонил Анджеле.
— Вы уже на шестом?
— Да. Но ничего еще не началось. Кстати, о чем будут трепаться? Я не хочу спрашивать об этом телевизионщиков, чтобы они не посчитали меня за дуру.
— Ну и правильно. Не спрашивайте. А трепаться будут о вчерашнем ночном рейде сил правопорядка на базу наркоторговцев в Родиа-Гарденс.
— Всего-то?
— Только не надо поспешных выводов. Дело может оказаться куда интереснее, чем вы думаете. Возможно, в определенной степени это реакция на убийство, о котором я вам вчера рассказывал. Мертвая женщина в багажнике, изнасилованная и убитая, причем, очень может быть, именно в этом квартале. Помните?
— Ох! Помню-помню…
— Анджела! Это так или иначе связано с делом, над которым я сейчас работаю. Хочу написать об этом историю и попытаться продать ее Прендо, поскольку под этим соусом можно протолкнуть и остальной материал.
— О'кей. Возможно, мы сможем работать в паре? Я лично попытаюсь извлечь максимум из того, что услышу здесь.
Я хранил молчание, но не слишком долго. Деликатность деликатностью, но и решительность не помешает.
— Нет. Я сам приеду на эту конференцию. Если она начнется до моего появления, запишите все самое важное. А потом отдайте свои заметки Прендо, чтобы он разместил их на веб-странице. Но остальное я напишу сам, поскольку это часть задуманного мной большого репортажа.
— Хорошо, Джек, — ответила она без малейших колебаний. — Вы не думайте — я не собираюсь перебегать вам дорогу. Это, что называется, ваше дитя, и вам его растить и лелеять. Но если понадобится моя помощь — только скажите.
Похоже, в попытке застолбить свой участок я малость перестарался. Мне стало стыдно, что я повел себя с девушкой как самый последний эгоист.
— Благодарю, Анджела. Позже мы все обсудим и решим, как быть. Ну а пока я скажу Прендо, чтобы включил нас с вами в сегодняшний план и оставил побольше места.
Паркер-центр доживал последние месяцы. Давшее трещину, постепенно разрушавшееся здание являлось командным и оперативным центром полиции Лос-Анджелеса на протяжении пятидесяти лет, причем последние десять официально считалось устаревшим и не приспособленным для своей деятельности. Тем не менее оно хорошо послужило городу, пережив несколько землетрясений, пару широкомасштабных бунтов и бесчисленное количество всевозможных гражданских протестных акций, демонстраций и преступлений. Это не говоря уже о том, что за годы его существования в нем состоялись тысячи всевозможных пресс-конференций вроде той, что я собирался посетить. Однако необходимо признать, что как оперативный центр и штаб-квартира здание давно не справлялось со своими функциями. В нем просто не хватало места для многочисленных отделов и подразделений полицейского управления Лос-Анджелеса, а канализационная система, равно как система обогрева и кондиционирования воздуха пришли в почти полную негодность. Здесь, кроме того, совершенно не осталось места для административных офисов, камер для задержанных и подозреваемых, а парковочные площадки постоянно работали в чрезвычайном режиме. Полы на этажах потрескались, линолеум отошел от основы, а краска на стенах местами вспучилась и облупилась. Но хуже всего было то, что здание, прошедшее сквозь ряд серьезных природных катаклизмов, не соответствовало более нормам в плане прочности и у инженеров имелись большие сомнения, что оно выдержит еще одно землетрясение. Поговаривали — то ли в шутку, то ли всерьез, — что лос-анджелесские детективы предпочитают работать на улице и как можно реже показываться в здании, чтобы не оказаться засыпанными в нем в случае следующего «большого толчка».