Я слышал еще в Делагоа, что в густых лесах на склонах и у подножья гор, граничащих с владениями Вамбе, очень много слонов. Но вместе с тем я наслышался много дурного о самом Вамбе, жившем в краале, расположенном на склоне горы и укрепленном так хорошо, что его считали совершенно неприступным. Мне рассказывали, что он — самый жестокий властитель в этой части Африки и, между прочим, хладнокровно перерезал целую партию англичан, приехавших поохотиться на слонов в его владения. При них в качестве проводника находился друг моего детства Джон Эвери, и я часто со вздохом вспоминал о его безвременной кончине. Это, однако, не отбило у меня желания пробраться во владения Вамбе, где было так много зверей, ради которых я предпринял экспедицию в эту дикую часть Африки. Я вообще не боялся туземцев, к тому же я, как вам известно, немного фаталист — и потому был убежден: если мне на роду написано, чтобы Вамбе отправил меня на тот свет следом за моим приятелем Эвери, то так тому и быть, что бы я ни делал.
Через три дня после того как вдали показались горы, мы почти достигли их подножья. Идя по берегу реки, протекающей через леса вблизи гор, мы вступили в земли грозного Вамбе. Но прежде мне пришлось испытать нешуточную схватку со своими носильщиками. Когда мы достигли границ его владений, они сели на землю и наотрез отказались следовать за мной дальше. Все мои уговоры были напрасны: сколько я не доказывал, что «чему быть, того не миновать», они стояли на своем. «Теперь, — говорили они, — наша шкура цела, а если мы войдем в земли Вамбе, не спросясь его, она скоро сделается похожей на лист, изъеденный червями. Судьба ходит в его владениях, а мы не пойдем туда, чтобы с ней не встретиться».
— Как же вы поступите, если я не захочу возвращаться назад? — спросил я в конце концов.
— Мы пойдем назад одни, Макумазан, — дерзко заявил Хобо, старший у носильщиков.
— Хорошо, — проговорил я хладнокровно, хотя желчь кипела во мне, — только помните: вы все-таки недалеко уйдете.
С этими словами я прислонился к дереву и взял в руки ружье.
— Ступайте, — продолжал я, — но предупреждаю: первому, кто пойдет, я выстрелю в спину, а вы знаете, я промаха не даю.
Хобо замахнулся на меня копьем, которое держал в руке, — к счастью, все ружья лежали у дерева возле меня, — но одумался и, не говоря ни слова, пошел назад. Я, тоже молча, прицелился в него. Прочие стояли неподвижно, не спуская глаз с дула моего ружья. Он явно храбрился, однако время от времени поглядывал на меня украдкой через плечо. Когда он отошел от меня ярдов на двадцать, я сказал ему спокойно: