– И от этого Троя богатеет?
А он не так глуп, как кажется с первого взгляда, – с удовольствием подумал Приам. – Возможно, из него получится сделать хоть какого-то помощника Гектору, хотя сам Гектор его терпеть не может.
– А вторая – земли вокруг Иды.
– Эта гора божественна?
– При чем здесь ее божественность! – поморщился Приам. – У подножия Иды множество рудников.
– Да, я знаю, там всегда роют глубокие ходы в земле и вывозят камни.
– Это не камни, Парис, это золото и серебро, свинец и цинк! А леса вокруг Трои и по берегам. Возможность надзирать над Геллеспонтом, рудники Трои и ее леса – вот что нужно Агамемнону у нас, а не твоя красотка, будь она хоть и в самом деле первой красавицей земли! Но то, что ты ее украл, – очень плохо, этим ты дал повод для войны Агамемнону, которого тот страстно желал.
– Но она и правда первая! – обиделся за Елену Парис. – И я не боюсь ее мужа! Бывшего мужа.
Царь едва заметно поморщился. После грабежа в Спарте и разбоя на Сидоне этот сопляк решил, что ему все сойдет с рук? Он намеренно усомнился в красоте Елены, во-первых, чтобы понять, что Парис запомнил из разговора, а во-вторых, что он знает об их с Еленой отношениях. Похоже, ничего не понял и ничего не знал.
Может, это и к лучшему? Глупый муж красивой женщины тоже неплох…
Приам вспомнил их первую с Еленой любовную сцену… Отправив Париса почти сразу после прибытия на два дня подальше от Трои, Приам пошел к невестке. Она очень удивилась неурочному появлению царя у себя в спальне. Так поздно… мало ли что могут подумать, особенно ревнивая Гекуба! Доказывай потом, что ты ни при чем!
– Елена, я хочу проверить, правы ли те, кто твердит о твоей красоте.
Женщина изумленно подняла глаза на царя, он что, не видит очевидного? И вдруг наткнулась на взгляд Приама, это был взгляд мужчины, обладавшего многими женщинами, он раздел ее глазами, как когда-то Агамемнон при первой встрече. Столь откровенное раздевание, не оставлявшее сомнений в намерениях, вообще-то всегда нравилось Елене, мужчина, смотрящий так, хозяин в постели и ему с восторгом подчиняются. Но Приам немолод, к тому же он отец Париса! Мысленно она тут же усмехнулась: ведь не останавливало же ее близкое родство Агамемнона и Менелая! Но получалось, что в Трое может продолжиться то, от чего она бежала из Спарты?!
Тем временем Приам, не теряя драгоценных минут, подошел и хозяйской рукой оголил грудь невестки. Елена всегда гордилась своей грудью, недаром в храме Афродиты по ее форме отлиты жертвенные чаши. Несколько мгновений царь откровенно любовался увиденным, потом его руки стиснули груди, словно привыкая к их форме, и направились вниз, сбрасывая ткань совсем.