— Вас, наверное, папа ждет.
— Всего один раз.
— Всего один, — вторил ему Зик.
Прошло всего несколько недель, а она уже не могла устоять перед ними.
— Ладно, но только один раз, — согласилась Нелл и потянулась к теперь уже беспорядочно разбросанной стопке нот. — В торговом центре я купила кое-что, что вам наверняка понравится. Уверена, что вы видели сказку “Русалочка”.
— Много раз, — похвастался Зик. — Она есть у нас на кассете.
— Тогда вы узнаете эту песню, — и она заиграла вступление к песне “Часть твоего мира”.
Ежась от ветра, Мак шел к школе. Он чертовски устал ждать на стоянке. Он видел, как другие дети вышли из школы уже десять минут тому назад.
У него куча дел, черт побери. Особенно учитывая тот факт, что ему придется идти на вечеринку к Мире.
Он ненавидел вечеринки.
Мак вошел в вестибюль. И услышал ее. Он не мог разобрать слов, поскольку они были приглушены дверями школьного зала. Но он услышал звук ее глубокого, красивого голоса. Уже не в первый раз он подумал, что ее голос напоминает виски с содовой. Чувственный, соблазнительный. Сексуальный.
Он открыл двери, и плавное звучание ее голоса волной накрыло его.
Мак узнал детскую песню из мультика про русалочку, который обожали его сыновья. Он сказал себе, что ни один разумный мужчина не может быть околдован женщиной, поющей детскую песню.
Но, возможно, он и был не в своем уме. С тех пор, как совершил ошибку, поцеловав ее.
И он знал, что, если бы Нелл была сейчас одна, он подошел бы к роялю и поцеловал ее снова.
Но она была не одна. Ким стояла позади нее, а его дети облепили ее с двух сторон. Она то и дело смотрела на них, пока пела, и улыбалась. Зак прильнул к ней, положив голову ей на плечо, как делал всегда, перед тем как забраться на колени.
Внутри у Мака что-то дрогнуло, пока он наблюдал за этой сценой. Что-то болезненное и пугающее. И очень, очень сладкое.
Задрожав, он сунул руки в карманы, сжав их в кулаки. Это нужно прекратить. Что бы с ним ни происходило, необходимо остановить это.
Мак глубоко вздохнул, когда музыка замолкла. Он чувствовал — глупость, конечно, — что, когда повисла тишина, в воздухе словно витало что-то волшебное.
— Мы опаздываем, — позвал он детей, стремясь разрушить чары.
Четыре головы повернулись в его сторону. Близнецы запрыгали на скамейке.
— Папа! Привет, пап! Мы уже хорошо поем “Звенят колокольчики”! Хочешь послушать?
— Не могу, — он попытался улыбнуться, чтобы смягчить свой отказ, когда увидел, что Зак выпятил нижнюю губу. — Я действительно опаздываю, ребята.
— Извини, дядя Мак, — Ким взяла свою куртку. — Мы забыли о времени.