«На философствование потянуло, сэр? Не смущайтесь — нормальная реакция интеллекта на осознание собственной ничтожности в беспредельности бытия. Вот так задумаешься, проанализируешь, сделаешь выводы, пусть даже и самые идиотские, глядишь и ты уже не тварь дрожащая, а мудрый, все понимающий сторонний наблюдатель — вроде бы и полегчало. Как говорится, „если вы не можете изменить ситуацию — измените свое отношение к ней“. А еще: „если насилие неизбежно — расслабьтесь и…“ гм… да, с получением удовольствия в предложенных обстоятельствах, как-то того… сомнительно».
Младшая дружина Погорынского войска под водительством сотника Михаила и десятника Старшей дружины Егора шла через Полесские чащобы в сторону Городненских земель. Мишке и его отрокам не довелось принять участие в снятии осады с города Пинска. Вместо этого, волей воеводы Погорынского Корнея Агеича они были отправлены почти «туда, не знаю куда», чтобы добыть «то, не знаю что». «Почти», потому что место назначения было, все-таки известно, если не Мишке с Егором, то хотя бы проводникам, ведшим их через лес, а добыча… добыча, конечно, была, но взять ее имеющимися силами представлялось делом совершенно невозможным.
Корней со своим войском прибыл к Пинску в оговоренные сроки, но зол он при этом был так… Мишка своего деда в подобном состоянии еще никогда не видел — на щеках (даже под бородой заметно) ходят желваки, в глазах совершенно очевидное желание кого-нибудь убить, но ни крика, ни ругани, ни придирок, распоряжается короткими рубленными фразами, других выслушивает, с трудом сдерживаясь, чтобы не отмахнуться от всякой ерунды, с которой к нему лезут… На совместный доклад Мишки и Егора Корней не отозвался ни хулой, ни похвалой — просто принял к сведению и приказал готовиться к дальнему походу по суше.
Причины такого состояния воеводы разъяснил Лука Говорун, тоже пребывающий отнюдь не в радужном настроении, а потому, изъяснявшийся на редкость кратко и без отклонений от главной темы. Первая неприятность случилась почти сразу после переправы на левый берег Припяти — Полесское боярство главенство воеводы Корнея над собой не признало. В общем-то, ничего удивительного в этом не было — кто такой для них воевода Погорынский, если они уже давно привыкли иметь дело не с Туровом, а с Пинском, да не с князем (что Туровским, что с Пинским) а с посадником великого князя Киевского?
Хуже было другое — объединенной дружины Полесского боярства (уже исполчившегося ввиду угрозы от Полоцкого войска) Погорынцы даже не увидели. Просто явились к Корнею двое бояр с наглыми рожами и заявили, что раз уж он упустил ляхов с добычей на своем берегу, то теперь ими займутся те, по чтим землям злодеи уходят. Корнею же предложили отправляться к осажденному Пинску, пообещав догнать его по дороге, после того, как разберутся с ляхами.