О, самолеты, исполняющие желания:
возвращенье сюда я замыслил у океана. И вот
заволновался, когда вышла из облаков сшитая из разноцветных кусочков
земля, маленькая и древняя, как молитвенный коврик.
Край пророчествующих камней,
где осень похожа на тощее лето, а зима на осень,
где дружат кетмень и халат,
а лоза кажется неживой, но плодоносит.
Где за горами бьется неверный зверь — Кафирниган.
Тут яркие платья светятся в бетонных рощицах будущих виноградников,
и у женщин нежные взгляды и тяжеловатые ноги,
мужчины же со свирепыми бородами и добрыми тигриными глазами восседают, а в городских кафе мальчики танцуют с мальчиками, распространяя запах пота.
Ты видишь: вечно бежит гончар по деревянному кругу,
а лепешки обжигают в печи, как глину,
и одинокий молельщик застыл у входа в мечеть, отставив калоши
со свастикой на подметках и задумавшись о жизни,
соединившей заветы пророка с первыми МТС.
И свадьба с бубнами и танцами, кружась, перемещается по улице,
будто катится торжественная арба.
Ко мне приходит мой приятель,
прыщавый молодой таджик с блюдом плова, завернутым в радужный
платок, и развлекает веселым косноязычным разговором.
По примыкающим к гостинице правительственным кущам
в темноте пробирается человек со спортивной винтовкой.
У него вид наемного убийцы.
С каждым выстрелом тяжелые черные тряпки шлепаются на землю с крыш и галереек: дважды в год он бьет кошек,