— По-моему, в этом мы все согласны, — продолжал он, — да и предварительное следствие приняло ту же версию. Все это затеяно не для того, чтобы стащить несколько бесценных шедевров. Кому нужны шедевры, тот выбирает дождливое тихое утро буднего дня, пробирается внутрь, пока не собралась толпа, потом вытаскивает «узи» и сгребает все, что приглянулось. Хуже видимость — меньше риска. А эти типы выбрали самое шумное время, когда вся охрана начеку, словно нарочно, чтобы нас подразнить. Правда, добычу они унесли, но думаю, им важно было привлечь внимание.
— К чему? — спросил Янссон.
Рейли пожал плечами:
— Мы над этим работаем.
Директор повернулся к Блэкбарну.
— Вы согласны, ребята?
Блэкбарн кивнул.
— Скажем так: кто бы ни были эти парни, они из породы уличных героев. Они взялись за то, о чем грезят все накачавшиеся засранцы, когда выключают свои игровые приставки, — и сделали это. Надеюсь, у них не найдется подражателей. В общем, да, я думаю, тут действовал не просто холодный расчет.
Янссон взглянул на Рейли.
— Так, выходит, это все-таки ваш ребеночек?
Рейли встретил его взгляд и молча кивнул. «Ребеночек», пожалуй, было не самое точное слово. Скорее, он имел дело с четырехсотфунтовой гориллой, но, решил он, разбираться с ней действительно его дело.
Совещание было прервано появлением худощавого, неприметного человека в коричневом твидовом костюме, из-под которого виднелся стоячий воротничок католического священника. Янссон отодвинул стул и протянул свою могучую лапу для рукопожатия.
— Монсеньор, рад, что вы смогли к нам выбраться. Прошу вас, садитесь. Представляю вам всем монсеньора де Анжелиса. Я обещал архиепископу, что он получит доступ на совещания, чтобы по возможности помочь нам.
Янссон представил де Анжелису присутствующих агентов. Участие посторонних в совещаниях по столь щекотливым делам было в высшей степени необычным, однако папский нунций, посланник Ватикана в США, знал, на какие кнопки нажать, чтобы обеспечить некоторое отступление от обычной практики.
Рейли предположил, что монсеньору под пятьдесят. Аккуратно подстриженные волосы ровными дугами отступали к вискам, на которых поблескивала седина. Стекла очков в стальной оправе чуть затемнены, манера обращения доброжелательная и скромная.
— Прошу вас, не прерывайтесь из-за меня, — сказал он, садясь.
Янссон тряхнул головой, отбрасывая какую-то мысль.
— Пока что улики нас ни к чему не привели, падре. Избегая предвзятости — а я должен подчеркнуть, что следствие пока на стадии догадок и предположений, — скажу, что нам видится в этом деле политическая подоплека.