Но обратно никто уже не вернулся. Кто-то, конечно, в дверь евреям позвонил пронзительно, для смеха и потехи, но те из-за двери своей не отозвались. Сидели тихо, как будто их никого нет дома.
А у всех участников этого антифашистского рейда после такого облома стали головы от водки болеть. Как будто уже наступил новый день и с ним естественное утреннее похмелье.
Больше Горбун фашистов бить не ходил. И на дискотеку ходил сначала всё реже, а потом и совсем бросил туда ходить. Поскольку скука и тоска.
И стал он замыкаться в себе. Сидел чуть не сутками за компьютером — лазал по сомнительным сайтам в Интернете или гонял по экрану чертей.
Вообще, тоска и скука — это и есть основные состояния в среде эмигрантов из бывших СССР и СНГ, они же есть основные двигатели какого-либо прогресса. В том смысле, что в этой кислой среде сидящих на пособии людей, с тоски и скуки всё и совершается. Если, конечно, совершается хоть что-нибудь. Причём тоска у всех эмигрировавших немцев, евреев, их казахских и украинских, и литовских жён не какая-нибудь, а Настоящая. Русская. Тоска. Эту тоску они с собой с родины в клетчатых безразмерных торбах привезли.
Тот же Бориска маяться эмигрантской скукой начал на третий день после приезда. А на четвёртый стал авторитетно утверждать, что русскому человеку здесь с тоски можно удавиться, а жить, наоборот, нельзя. И чтобы совладать как-то с этими эмигрантскими чувствами — с тоской, то бишь, и скукой, — пошёл он любимым своим, проторенным ещё дома, путём. Не мудрствуя, как говорится, лукаво и не изобретая велосипедов. Он огляделся вокруг, на двадцать метров в диаметре, и снова, вторично, значит, сменил жену. И главное на такое убожество сменил, пребывая уже в тоске, но ещё под воздействием первого эмигрантского шока, что трудно себе вообразить и невозможно представить. И дальше хотел, как под копирку действовать, как по писаному. То есть через короткое время он намылился опять к жене вернуться, обновлённым. Но та уже повторения пройденного не допустила. Сказала:
— Надоел ты мне, Борюня, со своими римейками. Терпеть не могу самоповторов.
И отправила его туда, откуда он к ней собрался прийти, то есть к новой подруге. А он уже той картинно объявил, что в его жизни была она ошибкой и досадным недоразумением. И она, эта подруга временная, на него не обиделась. Потому что мужья у неё как-то не приживались. Один даже умер ни с того ни с сего. И Бориска, значит, ещё не ушёл от неё, но уже опрометчиво об уходе своём объявил. И пребывал, значит, в промежуточном, подвешенном состоянии, в смысле, где и с кем жить.