Ему один немецкий умелец, в прошлом казах из Темиртау, так хитро установил тарелку и головки подрегулировал, что она позволяла принимать русские, украинские, молдавские новости и новости Аджарии. Языков аджарского и молдавского Йосиф, ясное дело, не знал, но при наличии картинки почти всё и без слов было понятно. Конечно, привык он к такому обширному сервису. И к коту своему дикому привык. А позволяют ли брать в дома престарелых котов, он не знал. Но предполагал, что вряд ли. Если каждому старику разрешить взять своего кота или пса, или птичку с рыбками, это будет уже не дом для жизни пожилых людей, а зверинец какой-то. И куда девать это зверьё, когда хозяева помрут? Выходит, был Йосиф к своему нынешнему жилью привязан. Практически в прямом смысле слова.
«Доживу уже как-либо так, — думал он, — а когда доживу, кто-нибудь без меня сдаст кота в приют для домашних животных».
Йосиф и сам иногда подумывал сдать его туда, но слышал он, там животным живётся плохо, из-за переполнения. Вот вроде и любят тут все собак и кошек, и души в них не чают, а приюты переполнены отчего-то. Ну да слава Богу, что они вообще есть, приюты. Дома бездомные коты на помойках кормятся и там же подыхают.
И конечно, никуда он кота не сдавал. Может, ещё и потому не сдавал, прощая ему всё, что кот его умывал шершавым до боли языком. Если у него настроение было хорошее. Запрыгнет Йосифу на колени, станет на задние лапы, передние в грудь упрёт и вылизывает ему шею, подбородок, щёки. И урчит, как трактор в поле. А в супермаркете «Норма» всегда покупал Йосиф одну лишнюю банку консервов и клал её в специальный контейнер для пожертвований. Этими пожертвованными консервами потом животных в приютах подкармливали, и он вносил в это хорошее дело свою скромную лепту.
«Но может, и повезёт коту в будущем, — думал Йосиф, — и его возьмут какие-нибудь соседи в хорошие руки. Они же не будут знать о его скверном характере и подлой прожорливой натуре. А на вид он красавец, таких красавцев здесь даже и в зоомагазинах не продают за большие деньги. Ну, а характер они ему поправят, кастрируют его, да и ладно, он и станет спокойнее. Они ж тут кастрируют всё, что движется. Выходит, кастрации коту в любом случае не избежать, хоть куда он попадёт. Разве что возьмёт его, несмотря на Бориску, Раиса, придёт к справедливому выводу, что кот за Бориску не в ответе и ни в чём не виноват, и возьмёт».
Йосиф теперь часто и подробно думал о незавидном будущем своего кота. Наверно, для того, чтобы не думать о своём собственном будущем, тоже незавидном и предсказуемом. Чего о старости и её перспективах зря думать? Старость — это, к сожалению, полная ясность и предсказуемость перспектив, а не их отсутствие. И тут от Йосифа ничего не зависело — думай не думай, ни старость, ни будущее от этого не изменятся и не станут ни лучше, ни хуже.