Они стояли практически вплотную. Взгляд Коннора упал на ее влажные, полуоткрытые губы.
— Рафферти, иди ты к…
Он наклонил голову, и конец фразы утонул в жарком, страстном поцелуе. Коннор приподнял девушку и усадил ее на кухонный стол. При этом подол юбки оказался у Элли на талии, а бедра парня — между ее ног. Губы их вновь слились в поцелуе, от которого оба ощутили прилив непреодолимого желания.
Дрожащими от волнения пальцами Рафферти стал расстегивать ее блузку. Сбросив влажную одежду, он жадно прильнул к груди девушки, соблазнительно просвечивающей сквозь тонкое кружево бюстгальтера. С ее губ сорвался слабый вздох, похожий на смех:
— О, Коннор!
Пальцы ее рассеянно бродили по волосам возлюбленного, а дыхание становилось все более прерывистым.
— Пожалуйста, не останавливайся, — шептала она в полузабытьи.
— Сейчас, сейчас, — прошептал он, расстегивая молнию на брюках.
— Да, пожалуйста, — еле слышно ответила Элли, освобождаясь от остатков одежды.
Рафферти потянулся за бумажником и достал оттуда маленький конверт из фольги. Мягко скользнув пальцами между ног девушки, он почувствовал, что его там ждут, и непроизвольно застонал.
— Не мучь меня, — прошептала Эллисон срывающимся от нетерпения голосом.
Он придвинул ее к краю стола и насадил на свой затвердевший жезл.
— О да, скорее, — выдохнула она, обвила его бедра ногами и положила голову на плечо возлюбленного, прерывисто дыша. Девушка извивалась и стонала в его объятиях, и через несколько сладких мгновений оба одновременно достигли пика наслаждения. Прежде чем раствориться в блаженном забытьи, Коннор услышал, как Элли, сжимая ему плечи, повторяет его имя.
Тук, тук, тук. Неожиданно Эллисон осознала, что сидит на своем рабочем месте в окружной прокуратуре и ритмично постукивает карандашом по крышке стола. Перед глазами проплывали события прошлой субботы.
Как он там назвал ее? Упрямая, своенравная принцесса? Каков наглец! Этот Рафферти говорит и действует так, словно Элли ничуть не изменилась за прошедшие годы и он по-прежнему смотрит на нее как на наивного подростка без царя в голове. Даже сейчас, узнав так много о жизни Коннора, научившись лучше понимать его, Эллисон не могла простить такого пренебрежительного отношения к себе.
А ведь ей уже начало казаться, что они с Коннором перешли на новый — взрослый — уровень отношений — отношений, основанных на взаимном уважении. Но выяснилось, что для Рафферти она все та же маленькая избалованная наследница большого состояния, которую нужно оберегать, но нельзя любить.
Мисс Уиттейкер раздраженно поджала губы.