Он казался ей самым красивым, самым смелым и самым героическим мужчиной на свете. Впервые она разрешила себе поверить, что кто-то может принадлежать ей, стать неотъемлемой частью ее жизни.
Бун был ее рыцарем в блестящих доспехах. Однажды он ворвется на белом коне и унесет ее прочь, как в сказках. Она может во всем положиться на Буна.
Страстная влюбленность, как она назовет это позднее, достигла своего пика летом, когда ей было пятнадцать, а ему двадцать один год — он окончил колледж и поступил в Гарвард, на юридический факультет. В то лето он играл Шерифа Джека на праздновании Дней Шоудауна.
Это был последний всплеск беззаботного житья, как позднее поняла Кит. Он поступил в Гарвардский университет на юридический факультет, и у него не оставалось времени ни на что, кроме учебы.
Кит смотрела на него на празднике с обожанием и не скрывала своих чувств. Ей было уже не двенадцать лет, а почти шестнадцать, и она думала, что она уже вполне взрослая женщина. Ее уже целовали — только один раз! — и ей это не очень понравилось, но она была уверена, что уже знает, что к чему. Она даже получила небольшую роль на праздновании Дней Шоудауна — просто лицо в толпе, но, по крайней мере у нее было место в переднем ряду… чтобы смотреть на него.
Ей не понравилось то, что она увидела. Бун флиртовал напропалую с Марселлой как-там-ее, которая в том году играла Розу. Он пришел домой поздно, воротник его рубашки весь был в губной помаде. Кит была взбешена и не разговаривала с ним, а потом разозлилась еще больше, когда он сделал вид, что не заметил этого.
А потом и вообще все закончилось: Бун уехал в Гарвард…
Теперь, стоя перед зеркалом и держа перед собой прекрасное старинное подвенечное платье, Кит вспомнила тот день, когда он уезжал, вспомнила несчастную девочку, сидевшую на диване-качалке в тени тополей и пытающуюся не заплакать. Кончалось что-то прекрасное, и она знала об этом.
Бун вышел из дома и подошел к ней. Встав на колени, он взял ее сжатые в кулачки руки. Его лицо было печальным и серьезным.
— Прощай, Котенок-Кит, — мягко проговорил он. — Не забывай меня, слышишь?
Он выпрямил ее пальцы и поцеловал их, глядя на нее прекрасными серо-голубыми глазами.
Она не могла дать ему уйти просто так — ее сердце разорвалось бы. Она собрала все свое мужество, освободила руки и прижала ладони к его щекам.
— Бун, — прошептала она, — я люблю тебя, — и затаила дыхание.
Он улыбнулся.
— Я тоже тебя люблю, — нежно проговорил он. — Будь хорошей девочкой. Если мальчишки Шоудауна будут приставать к тебе, скажи, что им придется отвечать перед Дэниелом Буном Таггартом.