Паркин предложил гостям присаживаться, однако сам остался стоять у окна, и глыба его огромного тела заслоняла весь свет. Керси тоже не стал садиться.
— Чуть более двух лет назад ваш дом подвергся ограблению со взломом, и помимо прочих вещей, был украден револьвер вашего отца. Так ли это? — спросил Уайклифф.
Паркин издал короткий утробный скрежет, который вполне мог означать и простой смешок:
— Вот уж хорошо сказано — «помимо прочих вещей»! Японская коллекция моего отца пропала бесследно, а ведь старику даже не приходило в голову, что ее имеет смысл застраховать!
— Мы пришли сообщить вам, что пистолет найден, совершено случайно. Я нашел его на пляже у Сент-Джуллиот. В нем были патроны, и я предполагаю, что из него недавно стреляли.
Серые немигающие глаза уставились на Уайклиффа.
— А какого черта он оказался на пляже?
— Не имею понятия, но мы постараемся это выяснить. А это значит, нам придется еще раз изучить то ограбление и возможно, найти вора.
Майор пожал громадными плечами:
— Ну да… Ну что ж, я не против, только вряд ли вам что-нибудь удастся. В первый раз, во всяком случае, не удалось.
— Вы, может быть, помните, что сержант Керси занимался расследованием ограбления? — заметил Уайклифф.
Паркин безучастно посмотрел на Керси.
— Конечно, я еще раз изучу архивные материалы по делу, — продолжал Уайклифф. — Но тем не менее я просил бы вас еще раз изложить все известные вам обстоятельства, а также показать место, где хранился пистолет и другие пропавшие вещи.
Казалось, Паркин собирался возразить, но потом передумал:
— Как угодно. Пойдемте со мной.
Он держал себя не свысока и не заискивал, он был просто совершенно безразличен. Уайклифф помнил, как мальчиком, еще до войны, он встречался с подобным воякой — «господином Полковником», с заглавной буквы, — тот был крупным землевладельцем в том округе, где отец Уайклиффа арендовал ферму. У «Полковника» был тот же монументальный облик, тот же хрипловатый голос, огрубелый от виски и сигарного дыма, тот же сверлящий взгляд серых глаз, и наконец, такое же бессознательное и словно врожденное чувство собственного превосходства.
Следователи прошли за майором по длинному коридору в заднюю часть дома. Из кухни тянуло прозрачным дымком перегретого печного масла. Паркин толкнул дверь, и она оказались в большой комнате.
— Это обиталище моего отца.
Старомодное словечко прекрасно подходило для описания этой комнаты: обстановка здесь складывалась вокруг старика-генерала столь же подходящая для него, как ракушка вокруг тела улитки — все точно подогнано. Все обветшало и старомодно. Главным предметом здесь был написанный маслом портрет самого генерала, висящий над камином. Старик с сыном были похожи, однако отец — худощавый, с более тонкими чертами лица и тонкими губами под усами. Под портретом в стеклянной витрине выложены были ордена, медали и прочие регалии генерала.