страна не позволит запугать и опозорить себя третьеразрядной военной державе, она не станет спокойно взирать на то, как наша доверчивость втаптывается в грязь в каждом уголке мира, где одна только мощь Соединенных Штатов и сдерживает разного рода агрессоров. И именно потому я отправил сегодня лидерам Копенгагена уведомление, что если они и впредь будут отвергать наши требования, я соберу в кулак всю нашу военную мощь, дабы восстановить в Дании законное правительство, способное внимать не одной только силе, но и доводам рассудка, правительство, которое будет стоять за разум, а не за разврат, правительство, как говорил Авраам Линкольн, не только и не столько датского народа, но и народа американского и вообще всех людей доброй воли.
О чем же мы просим Копенгаген, мои дорогие американцы? Не больше и не меньше как о том, о чем мы просили Объединенное Королевство в 1968 году, когда эта страна, в соответствии с положениями международного права и обычаями цивилизованных наций, возвратила нам беглеца от правосудия, впоследствии осужденного за убийство Мартина Лютера Кинга.
О чем мы просим Копенгаген? Не больше и не меньше как о том, о чем мы попросили бы Советский Союз в 1963 году, если бы убийца президента Харизмы вторично попытался укрыться в этой стране.
О чем мы просим Копенгаген? Не больше и не меньше как о выдаче соответствующим американским властям человека, бежавшего из команды «Вашингтонские Сенаторы», которая входит в состав Американской лиги профессиональных бейсбольных клубов, человека, покинувшего нашу страну 27 апреля 1971 года, ровно за неделю до вашингтонского восстания бойскаутов — человека по имени Чарлз Куртис Флуд.
Так вот, за последние двадцать четыре часа события развивались настолько стремительно, что для достижения полной ясности я хотел бы во всех уместных в данном случае подробностях обрисовать для вас дело Чарлза Куртиса Флуда, который, до того как скрыться, играл прямо здесь, в Вашингтоне, за команду «Вашингтонские Сенаторы», укрываясь под псевдонимом Курт Флуд.
Как и всегда, я намерен обрисовать вам обстоятельства со всей доступной мне определенностью. Именно поэтому вы снова и снова слышите как я во всех моих выступлениях, на всех пресс-конференциях и интервью повторяю, что хочу со всей возможной определенностью подчеркнуть одно обстоятельство — или два, или три, или столько обстоятельств, сколько я задумал подчеркнуть со всей возможной определенностью. Чтобы дать вам представление о не самых сложных сторонах жизни вашего Президента, скажу (