— Считаю. И, как я уже сказал, любителем розыгрышей. По счастью, мы располагаем полным списком сумасшедших, которые являются одновременно врагами демократии и питают склонность к розыгрышам — все они у нас под колпаком. Так что не думаю, чтобы возникли трудности с поисками нужного нам человека. Ну, а если мы его не найдем, так у нас имеются в запасе бостонские бойскауты, которые уже во всем признались, так что я бы сказал, сейчас мы в лучшем положении, чем в прошлый раз, и в общем-то только и ждем, когда Белый дом даст нам «добро», чтобы…
— Мы имеем честь принимать у себя в студии одного из самых выдающихся членов Палаты представителей, ведущего государственного деятеля партии Республиканцев, бывшего другом и доверенным лицом покойного Президента. Конгрессмен Пройда, сегодня печальный день в истории нашего народа.
— О, нынешний день войдет в историю как день нашего бесславия, на этот счет я не питаю никаких иллюзий. На самом деле, я намерен внести в Конгресс законопроект, который позволит объявить этот день днем бесславия и праздновать его, как таковой, во все последующие годы. То, с чем мы с вами столкнулись, это, как уже сказал директор ФБР Грубер, полное отсутствие уважения к высокому посту президента. Мы столкнулись с совершенно непочтительным убийцей да к тому же, я склонен согласиться с этим, и душевнобольным в придачу.
— Имеются ли у вас какие-либо соображения, конгрессмен, относительно того, почему Белый дом все еще отказывается подтвердить информацию о покушении на Президента.
— Я думаю, можно и не говорить о том, что это тема весьма скользкая, так что Белому дому приходится проявлять большую осторожность. Полагаю, они там хотят, прежде всего, оценить общественную реакцию у нас в стране, на а кроме того, им приходится, разумеется, учитывать и реакцию во всем мире. С одной стороны, мы имеем дело с нашими союзниками, которые во многом зависят от нашей поддержки, а с другой стороны у нас имеются враги, которые постоянно выискивают какую-нибудь брешь в нашей броне, и если вы будете держать все это в уме, вы, я думаю, согласитесь, что, в конечном счете, в интересах нашей целостности и доверия к нам лучше всего было бы спустить все дело на тормозах. Видимо, такого рода соображения и одержали верх за кулисами Белого дома.
— А Первую леди уже обо всем известили?
— О, разумеется.
— И какова была ее реакция?
— Ну, в первый момент она была совершенно ошеломлена, что и понятно. Однако, как вы знаете, она всегда, даже в минуты душевного потрясения, стремится прежде всего к соблюдению приличий. Поэтому первая ее реакция была такова: она отметила, что сам способ покушения указывает на то, что убийца обладает чрезвычайно дурным вкусом. Не говоря уж о мешке, она полагает, что самое малое, на что Президент имел право, так это на то, чтобы его убили одетым в рубашку с пиджаком и при галстуке, как Джона Ф. Харизму. Она говорит, что в госпитальном платяном шкафу висит совсем недавно полученный из сухой чистки костюм, и что неспособность убийцы понять насколько важно именно для Президента во всех случаях жизни выглядеть опрятным и прилично одетым, указывает лишь на значительные недостатки его воспитания. Она сказала еще, что может только гадать какого рода воспитание получил человек, способный забыть об этом. Она не хочет винить в чем бы то ни было семью убийцы — пока ей не станут известными все факты, — но определенно считает, что семье, в которой вырос убийца, вероятно, следовало уделять чуточку больше внимания чистоте и опрятности.