Надя кивнула, извинилась, но все также продолжила гулять со своими подружками, только теперь уже старательно шифруясь и скрываясь от нас с матерью. И то, мы о ее обмане случайно узнали - увидели в кафе, когда приехали в магазин, а она с девчонками весело поедала очередное вредное что-то.
Я хотела уже подойти и поговорить с ней, но мама, крепко ухватив меня за локоть, отвела подальше и строго-настрого запретила даже подходить к девушке.
- Мам, да ты понимаешь, что она творит хоть? - я разъяренно наматывала круги по просторному холлу магазина. - Ладно она, дура безмозглая, но ребенок-то тут причем? Она ведь ему хуже делает.
- Ты все равно ей сейчас ничего не докажешь, - спокойно возразила мама, усаживаясь на светлую лавочку. - Тем более, на виду у ее друзей.
- И что ты предлагаешь? - язвительно поинтересовалась я, уперев руки в бока. - Сказать ей, что обманывать нехорошо?
- Нет. Я сама с ней поговорю.
Я с сомнением кинула взгляд на маму. Во-первых, волноваться ей нельзя. Во-вторых...о чем они с Надей могут разговаривать?!
В конечном итоге мама убедила меня предоставить все ей, а самой успокоиться и прийти в себя. Меня особенно сильно почему-то выбила эта ситуация из колеи, хотя, если задуматься, то чего здесь такого особенного?
Я всегда испытывала уколы зависти из-за несправедливости и неправильности происходящего. Вот я, абсолютно здоровая женщина, с радостью и огромным удовольствием родившая бы ребенка, если бы могла. А когда я видела молодых девушек, шедших на практически любые ухищрения, чтобы не забеременеть, а если уж забеременели, то не брезговали ничем, чтобы избавиться от ребенка... С каким нежеланием и неохотой, они вынашивали малышей...А когда видела подобную халатность в таких женщинах, абсолютно не заботящихся о будущем своего ребенка... Она могла идти с огромным животом, на восьмом месяце беременности и курить как паровоз. И искренне считать, что ничего не происходит, потому что она, дескать, за столько лет просто физически не может без пары сигарет в день. В такие моменты я испытывала дикую ярость и злость, сама не зная, почему они НАСТОЛЬКО сильные. Наверное, потому что я действительно понимала ценность материнства.
Мама с Надей все-таки поговорила, я уж не знаю, что это был за разговор и как протекал, но больше я подобного за девушкой не замечала. Но с каждым месяцем отношения среди нас становились все хуже. Чем больше у Надежды становился живот и срок, тем тяжелее было сохранять хрупкий и хлипкий мир среди нас.
Больше всех доставалось Ваньке. С каждым месяцем Надежда становилась все более раздражительной, дерганой, нервной, и если на меня или маму она старалась ничего не выплескивать, то Ванька от нее сбежать не мог. А ее в нем не устраивало все.