— Кейс где?
— Что у них в руках было, когда они сюда вошли? — обратился лейтенант к Артему.
— Не… не помню, — стушевался Артем. — Вроде бы ничего.
— А если подумать?
— Вроде точно ничего!
Татуированный одобрительно цокнул языком, отвернулся и бросил в сторону:
— Начальник, ты обознался, наверное. Документы верни!
— Ща я тебе верну! — Лейтенант зашел за прилавок, присел и принялся шурудить рукой по полкам с документами и телефонными коробками.
— Да точно они с кейсом были, товарищ лейтенант! — очнулся старшина.
— А где он тогда? — отозвался из-под прилавка лейтенант.
— Где он тогда? — набычился старшина и двинулся на уголовников.
— Так, подсобные помещения где? — Лейтенант взял Артема под локоть.
— Нет у нас никаких помещений, только полки, — пожал плечами Артем.
— Полки, полки, полки… — Лейтенант пробежал глазами по салону, примеряясь, куда можно было бы спрятать кейс. Через минуту он понял, что ни в одну из телефонных коробок кейс спрятать не получится. Его лицо моментально покраснело, он поправил фуражку и резко развернулся:
— Ты и ты! — Он ткнул пальцем в каждого уголовника поочередно. — С нами на выход!
— С каких дел, начальник? — картинно загугнили они.
— В отделении расскажу. И ты! — Он перевел палец на Артема и задумался. — Тебя вызовем повесткой, если понадобишься.
Артем боязливо кивнул.
Дождавшись, пока менты усадят братков в свою машину, он отправил напарника за пиццей, вышел на улицу и повесил на дверь табличку «Технический перерыв 30 минут». У Артема снова зазвонил телефон.
Квартира Дениса. Остоженка. Три часа дня
Один звонок, третий, седьмой… Звонят настойчиво, как внезапно возвратившиеся из командировки жены или работники прокуратуры. Жене, отправившейся час назад к родителям, я был неинтересен уже лет пять, работникам прокуратуры — тем более. Дождавшись десятого звонка, я отложил «Мой век…» Мариенгофа, поднялся с дивана и уперся взглядом в плакат Tin Machine. Дэвид Боуи смотрел на меня жалостливо, я на него — завистливо. Посмотрев снизу вверх на его прическу образца 1973 года, я пригладил волосы, подумал о том, чтобы сменить видавшие лучшие времена джинсовые шорты на что-то более приличное, плюнул и поплелся открывать.
Окуляр дверного глазка делал пространство подъезда похожим на отсек подводной лодки с бочкообразными стенками. Основательно запущенный отсек, который матросы давно покинули. Судя по разводам на стенах и слабому освещению, матросы перед уходом свинтили почти все лампочки, исписали стены лаконичными выражениями и на прощанье нассали в углах. В общем, милый, уютный дом.