— Хуяльным! Чтоб инструкция через полчаса у меня на столе была! — Друян жахнул кулаком по столу так, что фарфоровая фигурка гейши повалилась на бок и стыдливым взором уперлась в потрескавшийся от времени паркет.
Друян в очередной раз нажал на кнопку «загрузить», плюнул во всплывшее окно «разрыв соединения», скомкал инструкцию и схватил мобильный:
— Але, Тань!
— Алло… да… да, Алексей Иванович, — заспанным голосом ответила трубка.
— Тань, ты, значит, как хочешь, а эта хуевина не работает. Так! Откуда я знаю? Читал по слогам, епта. Разрыв этого… соединения, все время пишет. Вот чтобы завтра, к девяти, нет, к восьми тридцати! — Друян отставил трубку и прокашлялся. — Все вот эти мудаки, мои помощники, компьютерщики эти… чтобы к восьми тридцати весь этот интернет, твиттерь и этот, как его… не важно. Короче, чтобы все работало. Я лично принимать буду… и не дай бог! Поняла меня? Не дай бог, чтобы… в общем, ты поняла.
— Поубивал бы тебя, дуру ебучую! — Друян швырнул мобильник на лаковую поверхность стола в китайском стиле, подошел к высокому, в человеческий рост, винному шкафу и потянул на себя затемненную дверцу. Мазнул взглядом по портрету монтажника работы Дейнеки на стене, по стойке с виниловыми пластинками, шкуре леопарда на полу и замер в задумчивости.
Алексей Иванович любил оперу, бордо не моложе 1987 года, соцреализм в живописи и овсяное печенье. А людей Алексей Иванович не любил. В особенности москвичей.
Не любил с детства, как любой выходец из глубокой провинции. Москвичи существовали рядом с момента рождения Алексея Ивановича.
Сначала это были фантомные, невидимые враги, которые сожрали в стране всю колбасу и все шоколадные конфеты (так, во всяком случае, представлялось со слов отца, раз в год бывавшего в столице и описывавшего Москву, как другую планету). Потом они материализовались в виде сокурсников в МАДИ, у которых была московская прописка и отдельная родительская квартира. Они вкуснее ели, лучше одевались и женились на самых красивых провинциалках.
В перестроечные годы москвичи заделались кооператорами и развалили Союз. И выходило так, что бороться с ними у Друяна не было никакой возможности. И если бы не Пашка, сосед по общежитию, заманивший Алексея в кружок молодых демократов, и если бы не вовремя подвернувшееся место в Министерстве транспорта, так бы и сгнил Алешка в этом чертовом городе. В министерстве же он пережил и бандитские, и олигархические девяностые. Звезд с неба не хватал, но и своего старался не упускать.
Время поквитаться с москвичами, звездный час Друяна начался с приходом в мэрию Москвы. Когда потекли потоки расселяемых из центровых коммуналок бабок, жертв «черных риелторов», всех этих мудаков, пытавшихся открыть кафетерии, маленькие книжные магазины и прочую мелкую торговлю. После началась «точечная застройка», реконструкции, арендные договоры.