Этан поднял Синди на руки и понес по лестнице. Он внес ее в комнату и толчком ноги закрыл за собою дверь.
— Ты не хочешь поставить меня на пол? Наверное, я тяжелая, — смеясь, сказала она.
Он покачал головой. Сегодня он чувствовал в себе такие силы, что был готов свернуть горы.
Этан целовал Синди до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде. Тогда он очень медленно поставил ее на ноги и крепко прижал к себе.
— Ты прекрасна, — тихо произнес он и провел кончиком пальца по ее губам.
— Я ждала этого момента всю свою жизнь, — прошептала она.
Он стал целовать ее шею, ласкать языком нежную кожу вокруг ее ушей.
— Этан? — Голос Синди дрожал.
— Что такое, дорогая? — он остановился.
— У тебя было много женщин?
Он поднял голову и всмотрелся в ее глаза.
— Что это за вопрос? А у тебя было много мужчин?
Она потрясла головой, глаза ее расширились.
— Ни одного.
Губы Этана изогнулись в улыбке.
— Ни одного?
— Я никого не хотела, кроме тебя.
— Синди! — Несказанно тронутый ее словами, он подхватил ее на руки и понес в постель. Сначала он целовал ее нежно, затем — все более страстно. Этан наслаждался мыслью о том, что ни один мужчина не видел ее наготы и не прикасался к ней.
Он ласкал Синди до тех пор, пока она не задрожала в его руках, пока не перестала испытывать страх и не захотела его так же сильно, как он ее.
Ногти Синди впивались в спину Этана. Она изгибалась под ним, ее дыхание было жарким и прерывистым, из ее груди вырывались тихие стоны. Он входил в нее медленно и осторожно, боясь причинить ей боль и желая доставить удовольствие.
Синди выкрикнула имя Этана. Она застонала от наслаждения, и вслед за ней, взлетая на небеса, закричал он.
Потом, прижимая Синди к себе и поглаживая ее по волосам, Этан еще раз повторил ей слова любви. Он поклялся любить ее всей душой, всем сердцем, до последнего вздоха.
Завтра они должны вылететь на Гавайи и провести там медовый месяц. Они будут гулять по белоснежному песку, купаться в лазурных океанских водах, покупать сувениры для своей семьи, а вечером — сидеть в кафе и пить терпкое вино.
Этан знал: теперь Синди принадлежит ему, только ему. Прижимая ее к себе, он хотел исполнить любую ее мечту.
А позже этой же ночью она танцевала — танцевала только для него.