был обстрелян с большой дистанции, получив три попадания. Русский флот оказался не готов к немедленному выходу, но три миноносца начали погоню. Раньше, чем
«Гебен» смог их отогнать, на нем потеряли четырнадцать человек убитыми. Отойдя от Севастополя, Сушон направился к Керченскому проливу, намереваясь, согласно плану, поставить там второе заграждение, и скоро наткнулся на пароход, оказавшийся транспортом
«Прут». Согласно сообщениям русского штаба,
«Прут», будучи только транспортом, вооружен не был
[74].
Командир «Прута» лейтенант Рогусский попытался выброситься на берег, но, видя, что ему не уйти, открыл кингстоны и, подорвав днище, пошел ко дну вместе со своим кораблем. Турецкие миноносцы подняли плавающих людей.
Случай с «Прутом» с очевидностью опровергает циничную ложь относительно постановки мин.
«Прут» не являлся заградителем и пойман был не у Босфора, а после предательской бомбардировки русских городов. Пока Сушон находился у Севастополя, миноносцы напали на Одесскую гавань, где захватили врасплох и потопили канонерку[75]. «Бреслау» и «Гамидие» пошли на северо-восток и после бомбардировки беззащитного города Феодосия направились в Новороссийск, который также подвергли бомбардировке.
Обстреливая город в течение двух часов, они причинили громадные разрушения гавани и сожгли нефтехранилища[76].
Происшедшие события произвели в Константинополе громадную сенсацию и вызвали большое волнение в составе правительства. Джемаль-паша открыто заявлял, что если действия Сушона не вызваны необходимостью и если они принесут вред, то он первый будет повешен.
На запрос союзных послов министры отрицали переход границы бедуинами, что же касается черноморских событий, то они не могли не верить объяснениям германского адмирала.
Положение достигло крайнего напряжения, но союзные послы, подозревая лживость объяснений Сушона, решили еще выждать. При таких обстоятельствах британский кабинет счел необходимым на время сохранить в секрете гибель Audacious. Однако вечером 30 октября наш посол получил приказание вручить Порте ультиматум. Послу предлагалось объявить Турции, что если она ясно и определенно не покажет, что ее правительство не причастно к действиям, имевшим место по отношению к России, и в течение 12 часов не выполнит своих неоднократных обещаний убрать с «Гебена» и «Бреслау» германские экипажи, то посол потребует паспорт.
До истечения срока ультиматума флот вернулся из Черного моря, и правда выплыла наружу. В кабинете министров произошло бурное заседание — великий визирь и его друзья всячески боролись, чтобы как-нибудь восстановить положение. Сторонники нейтралитета одержали верх, но дело с удалением немецких офицеров провалилось, хотя надежда на то, что круги, стоящие за спиной великого визиря и морского министра, спасут положение, еще оставалась.