— В отношении твоего отца?
— В отношении меня. Я никогда не мог попять, как мужчина может просто так уйти и снять с себя всякую ответственность. — Лукас помолчал. — Послушай, если ты тут все закончила, давай выпьем кофе у меня.
— Хорошо. — Эмили заперла дверь квартиры и вошла вслед за Лукасом в лифт.
— Я звонил тебе в выходные.
— Ты не оставил сообщения.
— Я хотел поговорить с тобой, а не с автоответчиком.
— Я была у подруги. Мы раньше вместе снимали квартиру и продолжаем проводить вместе утро каждой субботы. В этот уикенд ее мужа не было, поэтому я осталась ночевать у нее. Хотя не понимаю, зачем говорю тебе все это, — с неожиданным раздражением добавила она, — я не обязана перед тобой отчитываться.
Лукас слабо улыбнулся, когда лифт остановился на первом этаже.
— Конечно. Но я начал беспокоиться, не застав тебя дома. Я испугался, что ты все-таки заразилась от меня гриппом и уехала к маме.
Эмили покачала головой.
— Я пока не езжу в Честлкомб.
Лифт в здании бывшего склада был значительно просторнее, чем в соседнем современном доме, но Эмили вдруг стало душно от знакомых запахов мыла и дезодоранта Лукаса.
Они вошли в его квартиру, он опустил ее сумку на пол, снял куртку и взял ее жакет, словно они делали это сотни раз, потом направился вслед за ней в кухню.
— Я приготовлю кофе? — предложила Эмили.
— Если хочешь. — Лукас сел на табурет и облокотился о кухонную стойку, наблюдая, как Эмили возится с кофеваркой.
— Обычно я не люблю разговоров об отце, но тебе рассказал эту историю с одной целью. Хотя нет, пожалуй, с двумя.
Эмили достала из буфета фарфоровые чашки и удивленно взглянула на него.
— А именно?
— Прежде всего, я думаю, это избавит тебя от навязчивой идеи о социальном неравенстве между нами. Всем, что имею, я обязан только себе. Когда отец бросил нас, мы переехали к бабушке, а маме пришлось искать работу. — Губы у Лукаса дрогнули. — Мы с Алисой первое время плакали, скучая по папе, но, как все маленькие дети, постепенно забыли его. Я уже учился в первом классе, когда мне напомнили, что у меня нет отца. Дети бывают очень жестокими.
Эмили допивала кофе, не зная, что сказать. Она понимала, что Лукасу Тенненту непросто открыть свою душу, и, наверное, потом он будет ругать себя за это. А может, и ее тоже.
— Но у меня была еще одна причина рассказать тебе свою историю, — прервал он молчание. — Если ты ждешь моего ребенка, Эмили, можешь быть уверена, я не откажусь от своих обязанностей. Мой ребенок не вырастет, не зная своего отца. Тебе ведь потребуется моя поддержка, если случится худшее.