— Для сохранности, — шмыгнул носом Чебурашка. — Во избежание…
Чебурашка развернулся и вновь скрылся за камнем, таща за собой катану с Геной на прицепе. Оттуда опять послышались характерные звуки:
«Вжик… вжик… вжик…»
— Вообще-то эта улика косвенная! — вновь подала голос Яга. — Насколько мне известно, Соловей ее и пальцем не касался. Следовательно, улика косвенная.
— А это уж как суд решит, прямая она или косвенная, — огрызнулась Правая.
— Кончай базар! — свернула дебаты Центральная. — Суд удаляется на совещание.
Дохлебав у кого что осталось в ведрах, головы качнулись к хвосту решать участь Соловья-разбойника. Вслед им неслись рекомендации «зала».
— Через сожжение, слышь, Горыныч? Через сожжение! — Кастрюлька с Саламандрой раскалилась добела.
— Не слушай ее! Все надо по-русски делать! Чик — и голова с плеч! - несся из-за камня нестройный хор голосов.
— Неправда ваша! — кукарекал воевода. — По-нашему, так каменьями его побить… ну разве что еще зенки поганые выклевать!
— На фиг надо! — отмела рекомендации Левая. — Сожрем, и все дела.
— Угу, — согласилась Правая.
— Делим на троих, — вынесла свой вердикт Центральная.
В данном вопросе суд проявил редкое единодушие.
— Встать, суд идет! — проревела Центральная.
Из-за камня появились домовые с извивающейся катаной. Похоже, меч начал трезветь и уже лопотал что-то насчет самурайской чести, потери лица и даже попытался сделать себе харакири, вырвавшись из рук Гены. Попытка была неудачной, так как острее после заточки он почему-то не стал. Чебурашка, настроенный на редкость агрессивно, поймал второй конец и опоясался кладенцом, завязав концы бантиком на талии. Все, кто не стоял, встали. Илья, решив, что пора вмешаться, тоже не поленился подняться со своего смертного одра.
— Огласите приговор, пожалуйста, — любезно попросила Правая Центральную. Центральная откашлялась:
— Тщательно рассмотрев дело, взвесив все «за» и «против», суд приговорил Соловья-разбойника к смертной казни путем расчленения на три равные части с последующим съедением. — Центральная облизнулась. Освободить подсудимому рот. Пусть говорит последнее слово. Мы ж не звери какие… все по совести, по закону…
Глаза Соловья-разбойника, готовые выскочить из орбит, лихорадочно метались по «залу» в поисках спасения, пока не остановились на капитане.
— Папа!!! Спасай, наших жрут! Я ж свой в доску! По сыску я теперь!
— Апелляцию еще не поздно подать? — полюбопытствовал Илья.
— Ура!!! — дружно завопил «зал». И началось что-то невообразимое. Кто кинулся обнимать и целовать любимого «папу», кто прыгал и орал от восторга. Избушка, напуганная бурными эмоциями и дрожанием земли (Горыныч прыгал выше всех), торопливо спряталась за дубом.