В ответ раздалось чье-то одобрительное мычание. То ли Труса, то ли Балбеса. Удовлетворенно хрюкнув, капитан уронил голову, а потому не мог видеть, как над подоконником появилась пирамида лопухов, повертела ромашкой в разные стороны, качнулась и с грохотом рухнула вниз.
— Папа… лопух… — тыкая пальчиком в окно, проинформировал капитана домовой, но «папа» его уже не слышал. Хмель наконец одолел капитана.
— Папа… не… лопух. — Опять застучали рога. Трус попытался приподнять голову. — А за п-п-па-льцовку… ик!… ответишь. — Рога стукнули в последний раз, и все затихло.
Чебурашка вздохнул, по-хозяйски задул свечи и пошел устраиваться на ночлег поближе к ведрам, захватив с собой зачем-то ковшик.
— Ну чего ревешь? Сам виноват — сам пусть и расхлебывает. — Рысь суетилась вокруг всхлипывающей медведицы.
— Из-за какой-то стекляшки дутой родного дядьку на верную смерть послала. — Василиса была безутешна.
— Он воин! — сердито мяукнула рысь.
— Да какой из него сейчас воин? Все оружие — клюв да шпоры. — И хозяйка посада зарыдала в голос.
— Ну, дитятко… ну… — Матрена закрутилась на месте, не зная, что предпринять, чем утешить любимое чадо. — Глянь, светает! Щас народ подыму. Все к терему пойдем. Отыщем Никиту Авдеевича. Ничего ему не сделается. Чертей-то Иван ведь побил!
— Побить-то побил, да потом сам чертовщиной занялся, — вновь захлюпала носом медведица.
— Ну хватит сырость разводить! — прикрикнула на Василису мамка. Найдем мы воеводу. И сюда доставим в целости и сохранности.
— И Чебурашку тоже… — Василиса вытерла нос лапой.
— Будет тебе и Чебурашка, — уже на ходу буркнула рысь, — все тебе будет. — И, расстроенная вконец, потрусила будить челядь.
Сознание медленно возвращалось к Илье. С трудом разлепив глаза, он понял, что его разбудило. За окном слабо розовел рассвет, а на подоконнике встряхивался взъерошенный петух.
— Ку-ка-ре-ку! — истошно заорал он.
Лежащие вповалку черти страдальчески сморщились и слабо затрепыхались. Первым осилил земное притяжение Бывалый.
— Ну, нам пора, — выразительно сказал он, — ты нас, Ваня… не забывай. — Бывалый пьяно мотнул головой, сверкнув зелеными цифрами запала.
— Папа, — проблеял Трус, пуская умильную слезу. Он старательно пытался встать на четвереньки, но ручки и ножки постоянно, подламывались. — Ежели кто обидит, обращайся к нему. — Трус мотнул рогами в сторону Балбеса.
— Мы за тебя, папа, — просипел Балбес, — любому глотку порвем.
— Вперед, мужики! — скомандовал Бывалый, и мохнатая троица из суверенного болота поползла к выходу, дружно стуча рогами и копытами по дубовым половицам, мимо аккуратно стоящих вдоль стены ведер, заботливо прикрытых крышками. На одной из них, уютно свернувшись маленьким коричневым клубочком, спал Чебурашка. Петух вновь растопырил крылья, выгнул шею дугой…