— Остынь, Горыныч! — Пасть захлопнулась. — И ты охолонь, Никита Авдеевич. Скажи лучше, ты мне друг или как?
Петух задумался. С одной стороны — обиды, нанесенные ему беспутным Иваном. Сразу зачесался клюв, по которому он ни за что ни про что схлопотал кувшином. А бесцеремонность, с которой Иван транспортировал его подальше от Горыныча? С другой — вроде защитник. Не дотянет до конца срока в посаде век кукарекать Никите Авдеевичу да и… Петух покосился на поредевший ряд ведер с супермедовухой. Они и перевесили чашу весов.
— Друг, — мрачно заявил воевода.
— Ну а ты, Горыныч, что скажешь? Друг я тебе или нет?
— Да ты че, папа? — загомонили головы. — Какой базар? Мы за тебя кому хошь пасть порвем! Без проблем, в натуре…
— Значит, друг?
— Друг! — рявкнули головы.
— А друг моего друга — мой друг, — изрек Илья древнюю мудрость.
Воевода с Горынычем с минуту пережевывали эту свежую мысль.
— Какой ты умный! — наконец выдохнула Центральная.
— Г-г-госсударственная голова… ик! — Никита Авдеевич растроганно обмяк, и хмель мгновенно захватил господствующие позиции в петушином теле.
— А я тебе друг или прораб? — Чебурашка, вынырнувший неизвестно откуда, теребил рукав капитана, тихонько позвякивая ключами.
— Ты даже больше. — Илья подхватил Чебурашку на руки. — Ты мой Друг Прораб, Левая Рука Папы Посада Василисы Премудрой, или Прекрасной… ну, это кому как понравится.
— А новую шапку дашь?
— Какой базар, пушистик? — Капитан потянулся к рюкзаку и, поколдовав над «Рамодановскими вестями», торжественно водрузил новую треуголку на Чебурашку.
— Братину хмельную сюда! — загорланил восторженно петух. — Скрепим наш союз, по обычаю русскому, чарой застольной!
— Правильное решение! — загомонили головы. Чебурашка радостно прыгал по крыльцу. Центральная, не дожидаясь команды, вытянула длинную шею и извлекла из горницы очередное ведро. Илья смущенно крякнул. События начали выходить из-под контроля. Пить ему уже не хотелось. Чувство самосохранения подсказывало бравому капитану, что выпутаться из этой дурацкой истории, куда его занесло с бодуна, можно только на трезвую голову. Окинув взглядом хмельную компанию, он мысленно оценил габариты Горыныча и решительно тряхнул головой:
— Быть посему! — Собственноручно наполнил черпачок до краев и с поклоном преподнес Никите Авдеевичу: — Вам, воевода, по старшинству, как дядьке Василисы, первый глоток.
Петух гордо тряхнул гребешком и погрузил свой клюв в мутноватую жидкость. Так как братина шла по кругу, то следующий на ее пути оказался нетерпеливо ерзающий Чебурашка. Этого трезвый Илья вынести уже не мог.