Книга афоризмов, выпущенная Шарлоттой, пользовалась большим спросом. В то же время она привлекла внимание читающей публики не только к пьесам Шоу, но и к его предисловиям, к его публицистике. Это был не единственный случай, когда Шарлотта помогала ему в литературной работе. И Шоу не оставался неблагодарным. Он написал длинное и довольно острое предисловие к английскому изданию пьес Брие, переведенных Шарлоттой с французского. Шоу заявлял в этом предисловии, что «после смерти Ибсена Брие остался наиболее значительным драматургом в Европе, к западу от России». Это, вероятно, было изрядным преувеличением, но дело в том, что Шоу не любил полутонов, а Брие был близок ему социальной направленностью своей драматургии. Он будоражил, задевал совесть, подобно Диккенсу и Бальзаку, подобно самому автору предисловия. С его комедий зритель уходил не в обычном театральном благодушном, легком, слегка приподнятом настроении:
«Вы уходите с беспокойным ощущением того, что вас впутали в какое-то дело и что вы сами должны найти выход из положения, да и все другие тоже, и что только тогда ваши достоинство и честь смогут еще как-то мириться с цивилизацией».
Это было ощущение, которого и сам Шоу все время добивался, начиная с «неприятных» пьес.
Пьеса Брие была запрещена из-за того, что там была поднята проблема венерических болезней. Шоу пришлось столкнуться с запретом, подобным этому, когда он написал свою вторую «неприятную» пьесу — пьесу о проституции, и теперь он горячо вступался за Брие:
«Любые приманки секса могут демонстрироваться на сцене, усиленные всеми ухищрениями, какие только может измыслить воображение сластолюбца, все, кроме того, что демонстрирует опасности секса и расплату. Вы можете представить на сцене весь процесс соблазнения: но зато вам не разрешат даже упомянуть о зачатии незаконного ребенка или о подпольном аборте. Мы можем — и мы делаем это — демонстрировать проституцию на сцене, доводя каждого из молодых людей, сидящих в зале, до степени возбуждения; однако никому из этих молодых людей не дозволено услышать в театре ни единого слова о болезнях, которые являются следствием проституции и которыми проститутка может отомстить человеку, покупающему ее, наделив этой болезнью и его самого, и его потомство, до третьего и четвертого поколений..
А когда драматург, достаточно просвещенный, чтобы понимать опасность подобных соблазнов, и исполненный сочувствия, приходит людям на помощь и предупреждает жертву, раскрывая в своей пьесе ловушку, тогда мы запрещаем постановщику ставить пьесу, разорив его и ославив автора как разрушителя морали Не знаешь, смеяться или плакать при виде этой извращенной тупости».