Он передал свой мантелет вперед, чтобы накрыть убитую лошадь и воина. Ближайший к ним всадник, подгоняемый полководцем, ударил пятками коня и направил того на шаткую платформу.
Под весом скакуна мантелет кренился, и перепуганный конь отказывался двигаться дальше, как ни пытались и воин, и Субудай принудить животное с помощью крика и брани. Всадник лупил коня ножнами до тех пор, пока не заставил его сдвинуться с места. Недовольно заржав, тот рванулся вперед. Перекосив лицо, Субудай последовал за ним, стараясь не замечать треска костей под деревянным щитом и убеждая самого себя, что человек уже мертв.
Завидев свободный проход, конь Субудая бросился вперед, и скакуна пришлось придержать. Субудай знал, что опасность, заставившая его людей замолчать навсегда, затаилась и ждет. Только один всадник остался теперь впереди и бешено мчался навстречу судьбе, выкрикивая боевой клич и размахивая мечом.
Когда Субудай проехал сквозь каменный коридор ворот, яркий солнечный свет ударил в глаза, почти ослепив его. Впереди что-то белело. Конь несся туда, к белому пятну, отчаянно пытаясь умчаться от смрадного запаха крови и смерти. Субудай яростно потянул за поводья, уводя коня влево, и несколько стрел просвистели под ухом. Всадник, что скакал впереди, не уворачивался от стрел. Они били ему прямо в грудь, но доспехи еще держали удар, пока вражеская стрела не пробила его почти в упор у самого горла.
Субудай жадно дышал, щуря глаза от яркого света, а из ворот уже слышался стук копыт. Монголы прибывали. Воины с переломами руки или ключицы больше не владели оружием, но мчались под стрелы, защищая своими телами тех, кто был сзади.
Лучники-ассасины были одеты в белые платья, распахнутые на груди и плечах из-за частой стрельбы. Привыкнув к яркому свету, Субудай заметил знакомый знак на теле врагов, и яростная злоба обуяла его. Он пустил коня на плотную массу облаченных в белые одеяния людей. Ущелье тянулось и заворотами, и места для маневра не было. Монголам, двигавшимся шеренгами по двое или по трое, оставалось либо пробить вражеский кордон, либо умереть.
Хорошо, что охваченные ужасом лошади мчались во весь опор. Монголы и не пытались остановить их. Конь Субудая налетел прямо на лучника, едва успевшего наложить стрелу на тетиву. Стрела просвистела мимо. Субудай рассек незадачливого стрелка, а конь сбил следующего лучника. Субудай оскалил зубы в презрительной усмешке, когда его воины начали пробиваться сквозь ряды противника. Стрелы били монголов в грудь, но доспехи были крепки, а лучники стреляли неважно. Несмотря на дурную славу, ассасины не были воинами. Они не закалялись ежедневными тренировками с того самого момента, когда начинали ходить. Они не умели нанести последний удар по врагу, превозмогая свой страх и боль. Воины хана были способны на это и поступали так всегда.