Хачиун ждал, но Чингис не сказал ни слова, и Хачиун заговорил вновь. Голос его звучал твердо.
– Погибли люди из моего тумена, Чингис. Позволь мне хотя бы пойти в ту область и заставить этого принца понервничать. Если не хочешь давать мне войско, позволь пойти туда с малой силой. Я бы устраивал вылазки по ночам и бил его армию, как мы делали раньше.
– Незачем тебе наводить страху на этих крестьян, братец. Я займусь ими, как только узнаю, что Субудай нашел Джучи.
Хачиун прикусил язык, стараясь не произносить вслух вопросов, которые очень хотел задать. Чингис держал от него в тайне поручение, данное Субудаю, и Хачиун не стал бы унижаться, выспрашивая об этом, хотя и сгорал от любопытства. Хачиуну до сих пор с большим трудом верилось, что Джучи мог забрать своих людей и попытаться скрыться. Небо – свидетель, что Джучи к этому подтолкнули, и порой Хачиун украдкой поносил слепоту отца, доведшего сына до преступления. Однако реальность предательства ошеломила их всех. Никто и никогда не смел даже ослушаться человека, создавшего нацию. Чингиса почитали, несмотря на его ошибки, и Хачиун едва ли мог представить, какая сила толкнула Джучи отвернуться от всего, что было знакомо ему с пеленок. Чингис упрямо выставил челюсть, гадая, о чем думает брат, а Хачиун снова попытался его убедить.
– Ты основал здесь империю, Чингис, хотя мог превратить всю эту страну в руины. Ты посадил Арслана в Самарканде и Чен И – в Мерве. Они правят от твоего имени, как цари и шахи правили до них этими землями. Но они по-прежнему завоеватели, и всегда найдутся такие, кто хотел бы видеть, как их разорвут на куски. Покажи им хоть чуточку слабости – и завтра восстания вспыхнут по всем захваченным городам. – Хачиун перевел дух, тяжко вздыхая. – Я слишком стар, чтобы все начать заново, брат.
Чингис медленно сощурил глаза. Хачиун даже сомневался, что тот вообще слушал его. Хан казался ужасно подавленным тем, что сын предал его, возможно, просто потому, что до него никто так не поступал. Каждый день Чингис рассматривал горизонт в ожидании Субудая. Но Хачиун понимал, что до возвращения полководца было еще далеко. Даже если бы Субудай мчался так же, как самые быстрые разведчики, то и теперь вряд ли еще добрался бы до тех северных земель, в которых укрылся Джучи. И снова Хачиуна так и зажгло от желания узнать, что было велено Субудаю. Правда, Хачиун как будто догадывался о задании и жалел Субудая. Хачиун знал, что тот относился к Джучи почти как к сыну. Поставить перед человеком такую задачу, чтобы проверить его лояльность на прочность, было типично для Чингиса. Хачиун знал, что его брат безжалостен к своему окружению, как и к самому себе.