Кости холмов (Иггульден) - страница 298
Чингис не обнаружил ошибок в том, как Хачиун вел войска сквозь лабиринт ущелий. Хачиун разослал разведчиков во всех направлениях, и сведения оперативно доставлялись полководцам по линиям обратной связи, опутавшим горы сложной паутиной. Приноровившись к новым условиям, монголы допускали уже гораздо меньше промахов и ошибок. После приезда Чингиса удалось выявить два тупиковых маршрута и распознать один ложный след, пойдя по которому тумены отклонились бы почти на десять миль в сторону от правильного направления. Чингис даже проникся уважением к хорезмийскому принцу, и уважение хана к нему росло день ото дня. Чингис сожалел, что не мог расспросить Субудая о его погоне за принцем к берегу Каспийского моря. Хану пришла в голову мысль о том, что именно Джелал ад-Дину, а не его отцу, как все считали, хватило мозгов увести семью от преследователей.
Просто поразительно, как часто упоминалось имя Субудая в разговорах темников. На все их вопросы Чингис отвечал кратко или вообще молчал, не желая обсуждать с ними задание, которое дал своему любимцу. Некоторые вещи не предназначались для исторических записей, которые вел Тэмуге. По пути Чингис размышлял, что записи Тэмуге, возможно, следовало бы взять под жесткий контроль. Однако что-то подсказывало ему: глупо надзирать за словами, когда можешь диктовать свою волю. Вспоминая слова Арслана, полные презрения к славе, Чингис все-таки соблазнялся идеей самому сотворить себе памятник. Как-то в Самарканде он даже намекал о возможности удвоить число врагов в записях Тэмуге о сражениях. Идея Чингиса вызвала тогда у его брата немалое удивление.
Тумены быстрее двигались через горы, оставив позади самую сложную часть лабиринта. Чингис гнал их без остановки, и под его взглядом люди открывали новые горизонты собственной выносливости. Никто не хотел объявить привал первым. Спали всего по нескольку часов в сутки, и порой воины дремали прямо в седле, пока те, кто еще бодрствовал, вели их лошадей.
За скалистыми склонами и ущельями монголы вышли на верный след, оставленный тысячами людей и лошадей. Сохнущий на солнце конский навоз, как и человеческие экскременты, день ото дня становился свежее, собирая на пир полчища мух. В туменах все понимали, что враг уже близко. В присутствии хана воины жаждали отомстить за поражение при Первоне. Они не смогут оплошать снова, когда Чингис будет смотреть на них. В глубине души Чингис верил, что Хачиун провел бы войска через горы и без него, но хан правил народом и не мог переложить выполнение стоящей задачи на кого-то еще.