Раздираемый противоположными мыслями и взаимоисключающими выводами, Виктор достиг замка. Он отправил Пестера и Нарпа в деревню, а сам гордо въехал в ворота.
К его удивлению, встреча со стороны стражников была более чем странной. Бородатый «привратник», с которым Антипов любезно говорил до отъезда к Кеалю, вел себя чудаковато. Он то прятал глаза, то пытался поймать взгляд младшего сына барона, то опять отводил взор. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается.
Виктор поехал дальше, к конюшне. Дворяне тоже держали себя не так, как раньше. Они, конечно, кланялись, здоровались, но за спиной оглядывались и перешептывались.
Антипов спешился, дал монету конюху, направился к своей каморке и тут же повстречал Ипику.
— Господин ан-Орреант! Господин ан-Орреант! — Юноша, одетый в полурасстегнутую черную куртку с серебряной вышивкой, побежал к приятелю. — Вы слышали, что случилось? Слышали уже?!
— Нет, — ответил Виктор, останавливаясь. — Что?
— Вашего слугу бросили в темницу! Жрецы обыскали ваше жилище и нашли что-то ужасное! Я не знаю, что именно, но ходят всякие слухи…
Кровь мгновенно прилила к голове Антипова. Сердце учащенно забилось, а руки и ноги напряглись. У каждого человека случается такое: вот он весел и спокоен, идет по своим делам или даже сидит, занимаясь чем-нибудь приятным, и вдруг — раз!.. его огорошивают чрезвычайно плохой вестью. Человек не знает точно, считают ли его виноватым, но подозревает, что да. Он волнуется, теряет покой, начинает вспоминать свои ошибки, находит их слишком мелкими, но при неблагоприятном развитии событий достаточными, чтобы привести к самым прискорбным последствиям. Человек негодует на судьбу, начинает искать выход, а иногда — совершать еще большие ошибки.
«Приехали, господин диверсант, — встревоженно подумал Виктор. — Это что же у меня нашли? Люк, что ли? И почему искали? Чего жрецов ко мне понесло?!»
— Ипика, что говорят? Чего жрецам надо?
— Разное болтают, Ролт, — сокрушенно покачал головой юноша. — Что жрецы ищут какого-то преступника и подозревают вас. Или что вас собираются обвинить в оскорблении Зентела. Или что в вашей комнате нашли такое… впрочем, я уже об этом говорил.
Виктор постарался остыть, побороть волнение. Его мысли заработали мощно и стремительно. Он давно уже заметил, что для пробуждения всех способностей требуется всплеск эмоций. Может, прав был Кеаль, и хитрость лишь ждет своего часа, подсознательно, втайне, перемалывая и разбирая события?
«Стоп, только не волноваться. Подумаем, — начал размышлять Виктор. — Одновременно во всех грехах меня обвинять не могут. Либо преступник, либо что-то другое. Если жрецы узнали обо мне и Аресе или Кеале, то, конечно, имеет смысл сделать у меня обыск и схватить слугу. Но… нет, версия преступника отпадает».