— Надо решить проблему Михоэлса — он не нужен больше нашему государству ни как главный режиссер Еврейского театра, ни как председатель Еврейского антифашистского комитета.
Ничего иного Щадов больше не услышал. Ему самому надлежало распорядиться судьбой Михоэлса. Каким образом? Соломон Михайлович не нужен Сталину ни на одной из двух должностей. Можно выставить его из театра и из ЕАК административным путем. Можно организовать ему приличную статью Уголовного кодекса и отправить за колючую проволоку. Но и увольнение, и арест вызовут страшный шум в мире — евреи из разных стран, которые жертвовали СССР миллионы долларов через Михоэлса, заорут: караул, наше кристально чистое доверенное лицо репрессировано.
Щадов располагал еще одним безобидным вариантом решения проблемы Михоэлса — отправить его в заграничную командировку и обратно не пустить. Но в этом случае невозвращенец Михоэлс стал бы популярным на Западе злостным обличителем СССР. А это Сталину надо? Нет, естественно. Так что должен был содеять полковник-особист Щадов, дабы выполнить установку Вождя без ущерба для интересов государства? Совершенно верно: угрохать Михоэлса невзначай и с почетом похоронить.
На свой страх и риск Щадов выходит на руководство Министерства госбезопасности и просит обеспечить тщательное прослушивание телефонов Михоэса и установить за ним наружное наблюдение. В первую неделю нового, 1948 года полковник-особист изучает отчеты о прослушке и наружке и находит решение поставленной перед ним Вождем проблемы.
10 января Михоэлс как член комитета по Сталинской премии выезжает в Минск для просмотра театральных спектаклей, этой премии достойных. Вместе с ним отправляется его товарищ — еврей-театровед Голубов- Потапов. Они благополучно добираются до белорусской столицы, удобно там устраиваются и в ночь с 12 на 13 января 1948-го успешно вдвоем попадают под грузовик. Руководивший наездом на них Щадов на следующий день возвращается в Москву и по правительственной связи названивает вершителям советской пропаганды: надобен в главной газете страны — "Правде" — некролог о Михоэлсе и желательно снять фильм о церемонии прощания с его телом. Обеим просьбам сотрудника канцелярии Сталина, конечно, внимают, его же пожелание присвоить Государственному еврейскому театру имя Михоэлса принимается к исполнению.
Все шито-крыто. За пристойно прикрытый террористический акт Сталин полковника Щадова не возблагодарил, но и не осудил.
Спустя ровно четыре месяца со дня похорон Михоэлса Еврейский национальный совет в Тель-Авиве провозгласил рождение Государства Израиль. Сталин первым из правителей в мире его признал. США и другие крупные державы медлили с признанием, Советский же Союз, как утверждалось в "Правде", не мог не согласиться с тем, что такой народ как еврейский должен "иметь право на свое независимое государство".