[5]. И тем более странным выглядит тот очевидный факт, что в политической борьбе со Сталиным, этой «выдающейся посредственностью», его блестящие, как они считали себя сами, оппоненты потерпели поражение. Думается, что неприятие сталинизма, самая суровая и беспощадная критика в его адрес с любых позиций не дают оснований подходить к его оценке с заведомо несостоятельными критериями. Для некоторых «историков» Сталин изначально представляется этаким прирожденным злодеем и монстром, и исходя из такого представления, они берутся писать о нем. Уж к ним-то вполне приложимы слова бывшего в свои годы весьма популярным поэта начала XX века С. Черного: «Я исказил все очертанья, лишь в краску тьмы макая кисть?»[6]
Вообще говоря, нет ничего удивительного в том, что на протяжении многих десятилетий как при жизни Сталина, так и в особенности после его смерти, вокруг его имени, его деятельности и его наследия, понимаемого в самом широком смысле, не утихает борьба, происходит столкновение позиций и мнений. Едва ли это имело бы место, если бы мы сталкивались с действительно с заурядной политической личностью, так сказать с «исторической серостью»
Странным кажется то, что именно с деятелем не русского, а грузинского происхождения сопряжены столь ожесточенные и, надо сказать, непримиримые противостояния. Но парадоксы истории часто не поддаются чисто рациональным объяснениям, и пытаться их объяснить, видимо, невозможно. Логически остается предположить, что противостояние в вопросе об отношении к Сталину не имеет национальной окраски и стало выражением гораздо более концентрированным, выходящим за чисто национальные рамки. В каком-то смысле оно обрело мировоззренческий характер, отражая принципиальные различия в подходе к важнейшему этапу истории нашей страны.
Сталин стал органической частью российской истории. И, как однажды заметил патриарх Алексий II, история не имеет лишних страниц. Иными словами, ее надо воспринимать такой, какой она была в действительности, а не приспосабливать к потребностям текущего дня, произвольно вычеркивать из нее то, что было, или же вписывать то, что соответствует чьим-либо интересам. Из истории нельзя произвольно вырывать те страницы, которые кому-то представляются темными или даже позорными. Потомки в состоянии лишь понять прошлое, сделать из него необходимые для себя выводы, дать оценку ему, но они не в силах перечеркнуть то, что уже стало достоянием прошлого. Мы же являемся свидетелями того, как в угоду политическим, экономическим и идеологическим интересам переписывается история, дается однобокая, лишенная даже тени объективности, характеристика не только отдельным личностям, но и целым историческим эпохам. И, как показывает практика, чем меньше масштаб личностей, олицетворяющих собой новую полосу в современном развитии России, тем с большей готовностью они берутся за то, чтобы переписать историю, чтобы найти какие-либо лазейки для проникновения воровским способом на ее страницы. Я уж не говорю о целых легионах «мошенников пера и разбойников печати»