[926].
Рефреном многих его выступлений на различных партийных форумах и в партийной печати звучат слова о необходимости овладеть практическими механизмами эффективного проведения новой экономической политики в жизнь. Хозяйственная проблематика становится своего рода центром, вокруг которой вращается вся политическая стратегия партии. И хотя прежде Сталин никак не проявил себя в области экономики и управления хозяйством, в новых условиях эта проблематика постепенно занимает все больший удельный вес в его выступлениях. Помимо чисто классовых и политических аспектов НЭПа, он все больше обращает свой взор к чисто экономическим проблемам. Так, он рекомендует развивать индустрию путем:
«а) сосредоточения максимума сил на овладении основными отраслями индустрии и улучшении снабжения занятых там рабочих;
б) развития внешней торговли по линии ввоза машин, оборудования;
в) привлечения акционеров, арендаторов;
г) создания хотя бы минимального продовольственного манёвренного фонда;
д) электрификации транспорта, крупной промышленности.»[927]
Сталин чрезвычайно высоко, даже чрезмерно высоко, оценивал первые результаты проведения новой экономической политики. Им, как мне представляется, даже овладело чувство неоправданной эйфории, когда он говорил о первоначальных успехах НЭПа. Это видно из следующего его высказывания: «Снятие развёрстки и прочих подобных ей препон является первым шагом на новом пути, развязавшим руки мелкому производителю и давшим толчок к усиленному производству продовольствия, сырья и прочих продуктов. Не трудно уяснить себе колоссальное значение этого шага, если принять во внимание, что Россия переживает теперь такой же массовый порыв к развитию производительных сил, какой переживала Северная Америка после гражданской войны»[928].
Конечно, введение НЭПа дало мощный толчок развитию производства, особенно мелкого. Однако, как говорится, одна ласточка еще не делает весны. Процитированная выше оценка и несоразмерное сравнение с развитием производительных сил в США после гражданской войны относились к 1921 году. Но тогда не было реальных оснований для подобного оптимизма, что более чем наглядно доказал обрушившийся на страну в 1921–1922 гг. страшный голод, буквально поставивший страну на край национальной катастрофы. Аналогия с Америкой имела лишь чисто внешнее сходство и выглядела скорее как красивая метафора, чем реальный факт. И хотя Сталин, говоря о себе, как-то дал следующую примечательную самооценку — «я человек не увлекающийся»[929] можно с достаточным на то основанием утверждать, что в данном случае он явно увлекся и, как говорится, хватил через край.