Если говорить обобщенно, то на деле речь шла о противостоянии (вначале еще не четко обозначившемся) двух полярно противоположных линий. Первая из них, наиболее последовательным и решительным выразителем которой являлся Сталин, в качестве главной стратегической цели ставила укрепление и развитие единого многонационального государства, сплоченного и централизованного настолько, чтобы суметь выстоять в смертельной схватке с любыми враждебными силами, будь то внутренняя контрреволюция, будь то внешняя агрессия. Эту линию можно условно назвать стратегией государственного созидания.
Вторая линия, наиболее видным выразителем которой был Троцкий, во главу угла ставила не внутреннее строительство, поскольку оно представлялось бесперспективным в капиталистическом окружении, а всемерное разжигание пожара мировой революции. В последней они видели единственную надежду на гарантию существования и развития Советской власти. Но если договаривать до конца то, о чем предпочитали умалчивать поборники данной стратегической линии, то и само существование Советской власти им представлялось не главной целью. Таковую они усматривали в разжигании мировой революции, в грандиозном пламени которой Советской России уготавливалась роль горючего материала.
Арбитром в этом важнейшем споре, носившем не столько теоретический, сколько практический характер, выступал и мог выступать только Ленин — как общепризнанный теоретик и вождь партии. У самого Ленина по данному вопросу были довольно противоречивые взгляды: в его трудах можно найти как прямые и однозначные высказывания о том, что без помощи революции в европейских странах, судьба социалистического строительства в нашей стране с неизбежностью обречена на поражение. Встречаются (особенно после перехода к новой экономической политике) и мысли, которые можно истолковать в пользу того, что и в условиях капиталистического окружения перспективы социалистического строительства представляются не фатально безнадежными. Короче говоря, по данному вопросу в трудах вождя можно почерпнуть аргументы как в пользу первой, так и второй перспективы.
Конечно, нельзя абстрагироваться от конкретных обстоятельств того периода, но все-таки есть основания предполагать, что борьба этих двух полярно противоположных стратегических линий в большевистской верхушке была бы неизбежна даже и в том случае, если бы Ленин не заболел и дальше оставался у руля руководства. Такое столкновение было заложено в самом объективном содержании исторического периода, который переживала Россия. Болезнь, а затем и смерть Ленина лишь придали этой неизбежной борьбе особую остроту, исключительный накал, внесли в нее много личного противоборства соратников вождя. Поскольку это столкновение двух линий во многом окрашивалось в личные тона, постольку и само это противостояние зачастую рассматривалось и до сих пор некоторыми историками рассматривается преимущественно в разрезе противостояния личностей. Действительно имевший место элемент борьбы между отдельными личностями в результате такого подхода приобретает приоритет и затеняет собой гораздо более важный факт, а именно то, что речь шла прежде всего и главным образом о выборе путей дальнейшего развития страны в целом. Подобная подмена — одна из причин неадекватной исторической действительности оценки природы и содержания всей эпопеи схватки за ленинское политическое наследие.