Ну да японцы перли так, что у меня постфактум возникла мысль: а ну как адмиралу Того было заявлено, что отныне его корабли ни ремонтировать, ни содержать просто не на что, так что ему лучше всего не возвращаться… даже с победой? Поэтому японцы и атаковали с бешеной решимостью. Их корабли, даже превратившись в гигантские костры, упрямо сближались с нашими в надежде если не протаранить, то хотя бы выпустить торпеды, пусть наобум, пусть почти без шансов попасть, но хоть чем-нибудь, хоть как-то дотянуться до русских и навредить им. Да хотя бы заставить их кашлять и утирать слезы от чада, тянущегося с горящих японских кораблей.
Скажу честно, если бы в той Русско-японской войне так дрались наши моряки, у японцев не было бы никаких шансов… Впрочем, в этот раз шансов у них не было и так. Почти сразу потеряв два крейсера и истребитель миноносцев, Гильтебрандт с Дубасовым плюнули на все мои указания и принялись «мочить» японцев как только можно. Уже через шесть часов от японской эскадры осталось меньше половины. Причем эту оставшуюся половину составили корабли, которые вышли из боя, пока сражение окончательно не превратилось в избиение, и потому успели отойти на достаточное расстояние до того, как топившие их более стойких собратьев русские корабли развернулись и начали искать, кто тут еще не потоплен. Впрочем, искали недолго. Когда угар битвы слегка ослаб, Гильтебрандт с Дубасовым вспомнили мои указания и прекратили поиск «недобитков». Но вот отказать себе в удовольствии пройтись вдоль японского побережья до Кобе не смогли. В итоге японцам все стало ясно еще до того, как остатки их собственного флота добрались до портов. Тем более что это скорбное возвращение длилось целую неделю — корабли прибывали по одному, поскольку самая большая скорость хода, которую мог выдать самый быстрый из них — крейсер «Иватэ», — составила всего одиннадцать узлов, да и то он сумел развить ее уже при подходе к порту, когда экипаж наконец-то кое-как заделал самые большие пробоины и частично откачал воду. Прочие ковыляли максимум на трех-пяти узлах.
После этого разгрома у японцев не осталось никаких шансов, так что мы ждали предложений о начале мирных переговоров. Но до их получения я велел провести еще одну — как я надеялся, последнюю — военную операцию этой войны. Шестнадцатого марта два батальона Черноморской бригады морской пехоты высадились в самой северной префектуре острова Хоккайдо — Немуро — и захватили одноименный японский городок. О степени деморализации японцев наглядно свидетельствовал тот факт, что расквартированная в городе рота территориальных войск Японии, вооруженная хоть и устаревшим, но огнестрельным оружием — винтовками «Мурата», не оказала сопротивления, просто сложив оружие. Как, к счастью, поступил и батальон местного ополчения…