– Офигеваю. Я просто не понимаю, как это – быть лесбиянкой! – Мне правда непонятно.
– Нормальное дело. Сейчас их стало много. У них теперь не только семьи. Для них даже Олимпиаду организовали, – наверное, это шутка.
Или их Олимпиада – вовсе не то, что я подумала.
– Правда. В 2010 году будет. Вроде как в Кельне. Летом.
Не шутит. Где-то вычитал. Или Ритка сказала.
– Реально? Для лесбиянок?
– Тьфу на тебя. Для геев.
До меня начинает доходить смысл сказанного.
– Не веришь? – Игорь ищет в Интернете нужную тему. – Вот. Сама посмотри.
Признаюсь, я ожидала увидеть «грязные» фотки. Но информация оказалась, как в газете. Кто, где и когда. Раз в четыре года. Более тысячи семисот спортсменов из тридцати стран мира. Круто! Может, и наши будут.
– А по телику транслировать собираются? Я бы посмотрела.
– Не знаю, но вряд ли. Впрочем, полазай в Инете. Может, что на эту тему найдешь.
Нашла. Ошалеть можно. Видео-ролик про Олимпиаду в Сиднее. Две трети времени мужские пиписки. Прикрытые плавками. И немного про сам Сидней. Ни одной лесбиянки! Зато сплошные мальчики на пляже. Красивые. И довольные жизнью. Вместо соревнований – секунду бассейна показали. Непонятненько.
Вечером Игорь с нарочито небрежным видом поставил фильм конкретного содержания. Мне не понравилось. Что за радость наблюдать за бабскими ласками? Не цепляет. Фантазию не будит и на определенные рефлексы не наводит. По моему мнению, такие фильмы снимают мужики для мужиков. Кому, кроме них, интересно разглядывать голых теток. Но физиологию Игоря мое мнение нисколько не охладило. Ну и пусть. Главное, чтоб войны не было.
Мама теперь до обидного мало обращает на меня внимания. Практически не скрывая своих отлучек. Я предоставлена сама себе и Игорю. Его это несказанно радует. Моя праздность называется – «поиск работы». Приличия соблюдены. Можно целыми днями заниматься чем хочется. А занимаюсь я исключительно выявлением причины маминого приподнятого настроения и явной моложавости. Словно у нее вторая юность началась. Глаза яркие, с поволокой, словно она беспрестанно думает о чем-то приятном. Или о «ком-то». И этот кто-то не является моим отцом. Про отца, то бишь своего законного супруга, она вспоминает неохотно, с почти нескрываемым раздражением. Каждый раз, когда я завожу о нем разговор, она вздрагивает и морщится. У меня один раз в жизни было такое выражение. Когда я чистила зубы, а потом выплюнула пену в ванну, и услышала противный звук от выпавшей пломбы.
Оказывается, у меня есть совесть. Которая вдруг намекнула проведать деда Нила. Захватив непременный кулек с конфетами, я стесняясь заглянула в приоткрытую дверь. Оседлав сундук, дед раздражал воздух пиликаньем на скрипке. Извлеченные звуки напоминали о чем угодно, включая самоубийство Гитлера, но на музыку похожи не были.