Не буду же я объяснять, как глупо на льве смотрятся эти дурацкие яйца? Безобразие какое-то.
– Ну? Что молчим?
– Я в детстве была в московском зоопарке. Так там горилла в клетке сидел. Черный. Страшный, жуть. Я даже смотреть на него боялась, – слабая попытка сменить тему разговора.
Мои детские впечатления не произвели ровно никого фурора. Коловорот размашистым шагом маршировал к выходу. Я – за ним следом. Подпрыгивая, чтоб не отстать. Обдумывая план дальнейшей беседы. Начало получилось так себе. Поганое начало. Информации ноль. Надо менять тактику.
– Вам что, адреналина не хватает? Так его сейчас в таблетках продают, жри не хочу. – Продолжение разговора мы устроили в кафе под открытым небом.
– С виду все на месте, а разум в зачаточном состоянии, – без всякой интонации произнес Коловорот, закидывая ногу на ногу.
– Спасибо за комплимент, – обиделась я.
– Да всегда пожалуйста.
Разговор явно не клеился. Может, я сама все испортила? Сомнения мешали мне думать. Что ему, трудно пойти навстречу и раскрыть пару маминых секретов? Под аккомпанемент холодного сока, мороженого и последующей за ними сигареты. Словно предвосхищая мои пожелания, прозвучал вопрос.
– Мороженое будешь? Девочки твоего возраста ужас как обожают мороженое. Я не прав?
Почему-то я решила снова обидеться, но вместо этого важно кивнула.
– И чего тебе, чадушко, неймется?
Прозрачные карие глаза Коловорота раздумчиво рассматривали мою битву с шариком шоколадного десерта.
– Надо.
Какого лешего меня заклинило на этом слове – сама в толк не возьму.
– Надо ей. А ты подумала, что надо твоей маме?
– В первую очередь! – радостно отрапортовала я, потягивая сок через соломинку.
– Вон оно как. И что ей за прок от твоих расспросов?
– Надо помочь ей выпутаться из неприятностей! – торжествующе провозгласила я, пытаясь отстоять свою дочернюю правоту.
– А кто тебе сказал, что у нее неприятности?
– Никто. Я сама догадалась.
Мой ответ показался Коловороту невкусным.
– Догадливая ты наша.
Терпеть не могу взрослой спесивой снисходительности. Вечно они задвигают меня в угол такой презрительной интонацией. Воспитатели из детсада, учителя, преподы в универе, да мало ли желающих выставить меня полной недотепой. Первенство, конечно, держали, школьные учителя. Им не было равных в таланте принизить ученика, показать его ничтожность. Больше всех доставалось всяким неформалам. К ним я никаким боком, но противно же.
– Вроде вы друг семьи, а ведете себя как училка в школе, – прошипела я.
– Ну-ну. Я слушаю. – Так и сочится в голосе: «Ничего, подрастешь – узнаешь».