– Удивительно, дорогой мальчик, – сказал он, подавляя смешок. – Каждый день, конечно.
Она застонала. Ничего нельзя было поделать. Ей было наплевать, слышит он или нет. Большой бык ей надоел. Она тоже купалась бы в ванне каждый день, но если для этого не надо всякий раз таскать по восемь ведер из камбуза!
Она повернулась, чтобы уйти, но ее остановил комментарий первого помощника.
– Есть цистерна с водой на попдеке, парень. Можешь взять оттуда, но сомневаюсь, что твои мускулы выдержат больше четырех ведер. Поэтому используй другую емкость – наверху по лестнице. Это сэкономит тебе время. Ведь тебе, как я понял, придется заниматься этим каждый вечер.
Она поблагодарила его кивком головы, лучшее, что она могла в этот момент. Хоть он и мог быть хорошим, сделав такое предложение, она все равно ненавидела его, так же как и чистюлю капитана.
Когда за ней захлопнулась дверь, Конни пожелал узнать:
– С каких это пор ты решил принимать ванну на корабле каждый день?
– С тех пор как решил, что эта симпатичная девушка будет помогать мне.
– Я должен был догадаться, – сказал Конни, – но ты не будешь благодарить себя, когда начнешь считать мозоли на ее ручках.
– Неужели ты думаешь, что я заставлю ее таскать все эти ведра? Небо запрещает развивать мускулы девушкам, которым они не нужны. Нет, я уже попросил Анри продемонстрировать, какое у него доброе сердце.
– Анри? – ухмыльнулся Конни. – Доброе сердце? А потом ты ему не сказал…
– Конечно, не сказал.
– А он не спросил, почему?
Джеймс подавил смешок.
– Конни, старичок, ты как таможенник, который так старательно расспрашивает, мать твою, что кажется, кроме тебя, здесь никто ни о чем не думает.
Руки Джорджины несколько дрожали, когда ока складывала пустые тарелки обратно на поднос и вытирала стол, не оттого, что пришлось таскать тяжести. Нет, она больше не должна была таскать эти ведра (только от двери до ванной), спасибо доброму французу, который все взял на себя, когда увидел, как она пролила воду на палубу. Его имя Анри. Не слушая ее протесты, он приказал двум матросам, не намного старше, чем предполагаемый возраст Джорджи, носить эти ведра для нее. Конечно, парни были крупнее ее и, определенно, сильнее, а она протестовала потому, что эта работа была поручена ей, и потому, что боялась их отказа.
Но они не протестовали. А Анри объяснил это тем, что ей нужно бы подрасти, чтобы выполнять мужскую работу. Она чуть было не восприняла это как оскорбление, но предусмотрительно придержала язык. Как бы там ни было, мужчина помог ей.
Она все же кое-что должна была таскать, поскольку они отказались переступать порог каюты капитана. Она не винила их за это. Но от таскания таких тяжестей у нее руки бы не дрожали. Нет, они дрожали потому, что Джеймс Мэлори за ширмой скидывал с себя одежду. И осознание этого факта нервировало ее больше, чем все остальные события этого дня.