При воспоминании о его резкой отповеди слезы снова навернулись на глаза. Ивейн ни на мгновение не допускала, что виконт прав; но, похоже, он действительно так думал – Люсиль отзывалась о нем как о человеке прямолинейном. Однако он поторопился. Как он может судить ее, совсем не зная? Как может делать такие выводы, и дня не будучи знакомым с нею? Ивейн перебрала уже тысячи способов доказать виконту свою правоту – все-таки он сильно ее задел! – и не придумала ничего лучше, как в дальнейшем держаться от него подальше.
И тут он возникает среди ночи, несет Мари к карете на руках и вообще ведет себя как нормальный человек. Как мужчина, которого еще хоть как-то можно переносить.
От недосыпа глаза немного жгло, и Ивейн поморгала. Хватит думать о виконте де Моро, нужно поразмыслить, что же делать теперь. Мари и Жюстина, конечно же, останутся у нее, равно как и Патрик; дом велик, места на всех хватит. Мари была кузиной Ивейн со стороны матери, и хотя молодые женщины были не очень близки (мадам де Буавер не разделяла прогрессивных взглядов графини де Бриан), все же родственные узы многое значат. Скорее всего, потом Мари уедет вместе с сыном и дочерью из Парижа, чтобы справиться с чувствами и выдержать положенный траур. А пока Ивейн позаботится о них.
Ей не давало покоя то, что все время всплывала в памяти эта история с Парижским Поджигателем; насмешливый голос виконта, уверявшего, что это всего лишь розыгрыш, чья-то шутка. Случился ли пожар потому, что кто-то забыл на столе свечу, или потому, что это – злая воля неизвестного человека, решившего за что-то наказать семью де Буавер? Это сумасшествие или рок? Ивейн не знала ответа.
В конце концов она заснула прямо в кресле.
Патрик приехал рано утром, около восьми. Служанка разбудила Ивейн, и та вышла навстречу юноше. Он выглядел очень бледным, но успел переодеться в чистую одежду, которая казалась ему слегка великовата.
– Тетя Ивейн, – он так называл ее, – неужели вы не спали? – Он спрашивал об этом, но отстраненно, словно мысли его блуждали далеко.
– Я ждала вас. Вы были все время там, у особняка?
– Нет. Виконт де Моро любезно предоставил мне кров и постель и даже ссудил одеждой. – Патрик невесело усмехнулся. – Но я не мог спать долго.
– Что случилось, когда мы уехали? – осторожно спросила Ивейн.
– Мы нашли отца. – Он закусил губу и отвернулся.
Графиня не привыкла раздаривать нежности направо и налево, однако тут не удержалась и обняла Патрика.
– О боже! Мне очень жаль.
– Да. Я хотел бы увидеть маму.
– Слуга проводит вас.
Ей самой следовало одеться и позавтракать. Кусок в горло не лез, однако Ивейн все-таки одолела яблоко и ломтик хлеба, а после кликнула горничную.