— Хочешь услышать правду?
— Еще бы.
— Учти, ты сама напросилась.
Русский пациент на мгновение задумался.
— Ну… в библиотеке, когда я закрыл тебя от пули, у меня из-за потери сознания просто не было такой возможности.
— Вполне уважительная причина.
— Когда ты появилась в больнице с букетом, то твое душевное состояние вызвало во мне очень большие опасения.
— Хочешь сказать, что в тот момент я была готова совершить самый опрометчивый поступок?
— Не годится спасать девушку, чтобы потом воспользоваться ее временной расслабленностью и потерей бдительности.
— Логично.
— Ну а здесь, в этом прекрасном особняке, в котором жили такие благородные и высокоморальные люди, я просто не хотел пользоваться своей привилегией.
— Хочешь сказать, что ты думал, будто я готова на все, лишь бы отблагодарить тебя за свое спасение?
— Где-то близко к истине. Вернее, я хотел, чтобы между нами возникло настоящее чувство. Поэтому и медлил.
— Что же, сэр, ваше поведение заслуживает похвалы.
— И поцелуя.
Аспирантка не заставила себя упрашивать.
Розы, взволнованно трепеща листьями, поощряли продолжение обоюдных ласк.
Месяц не возражал против легкой эротики.
Звезды — тоже.
Минуло не меньше часа, который вместил в себя в эмоциональном измерении если не месяц, то неделю.
Раненый, преодолевая боль в еще не зажившем плече, благодарил терпеливую, нежную и девственную сиделку за все.
Выбрав короткую паузу между страстными поцелуями, Глория все-таки успела задать актуальный вопрос:
— Ты хотел сказать, как мне назвать розу.
Возбужденный мужчина, достойный женщины из рода Дюбуа, перетерпев боль, причиненную неосторожным резким движением, произнес — четко и уверенно:
— Конечно же: «Невеста»… — И после короткой паузы весомо добавил: — «Счастливая невеста».
Глория наградила Георгия затяжным поцелуем в губы и, переведя дыхание, ответила блаженным шепотом:
— Согласна…