Неважно, что осознание случившегося вызывает у него чувства вины и ярости, — его любовь к Фейт не отличалась от той, которую он испытывал до того, как случилась беда.
Логика и гордость могут сколько угодно настаивать, что он должен чувствовать себя иначе, должен питать отвращение к Фейт за то, что она сделала, и презирать себя за то, что пытается найти какие-то оправдания ее поведению. Но все аргументы превращались в прах перед любовью, которой он не мог противиться. Любовью, которая отягощалась печалью и виной, любовью, которую он не мог игнорировать или отрицать.
В постели, обнимая Фейт, отвечая на ее нежность и чувственность, Нэш видел страстную женщину; именно такой он представлял ее еще тогда, когда она была девочкой-подростком. Сладкое, горячее желание охватывало его с такой неистовой силой, какой он еще никогда не испытывал, но в то же время оно было полно невинности и чистоты, заставлявших его до боли желать ее.
Фейт была загадкой, тайной, вопросом, на который он не мог ответить. Как будто, причинив вред его крестному, она отступила от своей сущности и вела себя так, словно это было чуждо ее миру.
Он снова пытается оправдать ее… Нахмурившись, Нэш сел в машину и завел двигатель.
Филипп был похоронен возле Оксфорда, на маленьком тихом кладбище, перед церквушкой, где когда-то венчались его родители и где был захоронен их прах. Нэш вспомнил, как в надежде и в страхе он ждал, что Фейт появится на похоронах Филиппа, и только позже узнал, что ее мама умерла почти в то же время, что и Филипп. Он вспомнил, что несколько лет спустя пропустил годовщину его смерти, вернувшись из Нью-Йорка двумя днями позже, обнаружил, что кто-то посадил на могиле Филиппа его любимые цветы и оставил букет роз, которые только-только начали увядать.
Он знал, кто побывал здесь, еще до того, как прочел записку.
«Памяти Филиппа.
Люблю и скучаю. Вы озарили мою жизнь, и этот свет будет вести меня по жизни всегда.
Фейт».
Нэш провел ладонью по глазам, вспомнив слезы, которые тогда не смог сдержать. Слезы, которые обжигали его глаза, как кислота, и болезненным комом стояли в горле, которые не освобождали его, а только зажимали в тиски боли, отчаяния и ненависти.
Ее двойственность разозлила его, и он не раз собирался разыскать Фейт и рассказать, кто платит за ее учебу, кого она должна благодарить за второй шанс, который предоставила ей жизнь. Но он так и не сделал этого.
Око за око, зуб за зуб… и сердце за сердце? Есть ли у Фейт сердце? Он хотел бы это знать.
Немного обеспокоенно Фейт поспешила из своей спальни вверх по лестнице. Она проснулась около часа тому назад, и расслабленное тело еще хранило воспоминания о прекрасной ночи — ее лицо залила краска, когда она вспомнила причины этой приятной расслабленности.