Однажды я выглянул из нашего окна, и меня как молнией поразило: они же липнут к Перси! Каким-то образом он обрел притягательность суки во время течки. Я бросился вниз к моим справочникам. Да-да! Вот оно! Опухоль из клеток Сертоли иногда придает кобелям сексуальную привлекательность для других кобелей. Но почему сейчас, а не раньше, когда опухоль была больше? Или причина в стильбэстроле? Действительно, в статье об этом препарате указывалось его феминизирующее воздействие, но не до такой же степени!
Но какова бы ни была причина, факт оставался фактом: Перси попал в настоящую осаду, причем стая его поклонников неизменно увеличивалась: к ней примкнули несколько псов с ближних ферм, дог, являвшийся из самого Холтона, и Магнус, маленькая такса из «Гуртовщиков». Очередь возникала буквально с первым лучом зари, а к десяти часам по улице нельзя было проехать из-за кружащих псов. К завсегдатаям присоединялись случайные бродяги, которых охотно принимали в клуб, невзирая на породу или величину, так что число глупых морд, вывалившихся языков и виляющих хвостов все время пополнялось — весь этот пестрый сброд объединялся силой похоти в буйное непристойное товарищество.
Мистер Партридж должен был страдать невыносимо. Порой я замечал, как из своего окна он гневно сверкает очками на эту ораву, но обычно он держал себя в руках, спокойно трудился у мольберта, словно игнорируя разношерстную публику на улице, жаждущую посягнуть на его сокровище.
Власть над собой он терял очень редко. Я был свидетелем одного такого случая, когда он вылетел из двери с воплями, размахивая палкой. Куда девался его изысканный лоск! И орал он на них, как взбешенный йоркширский фермер:
— Вот я вас, ублюдки поганые! Пшли отсюда!
Он мог бы и поберечь силы: стая разбежалась, но уже через несколько минут все вернулось на круги своя.
Я от души сочувствовал маленькому художнику, но помочь ему ничем не мог. Для меня важнее всего было, что опухоль уменьшается, но должен признаться, что следил я за развитием событий не без недостойного любопытства.
Прогулки Перси были чреваты большим риском. Мистер Партридж выходил из дома, только вооружившись палкой, а Перси вел на коротком поводке. Но все эти предосторожности не спасали его от накатывающейся волны собак. Обезумевшие от страсти псы наперебой старались взгромоздиться на беднягу Перси, и художник тщетно кричал на них и молотил палкой по косматым спинам. Так эта двусмысленная процессия и следовала через рыночную площадь, к большому удовольствию всех, кто там находился.