Ягода: Неверно! Я считал все время Каменева и Зиновьева виновными в убийстве.
Заковский: Я не знаю, что вы считали, а говорю как было дело. Вы спрашивали: «Какие там правые?» Я ответил: «Бухарин». Тогда вы сказали: «Вечно у вас такие дела». Я должен сказать, что очень убедительные показания давал Карев о контрреволюционной работе правых. <…> У нас в Ленинграде никакой растерянности вообще не было. Когда впервые Пригожин дал показания на Радека, вы тоже растерялись. Не верили?
Ягода: Я потребовал Пригожина в Москву.
Заковский: Кого вы потребовали в Москву? Вы меня потребовали в Москву и сказали: «Что у вас такие жуткие документы?» Документы действительно жуткие, но документы оказались верные. <…> По-моему, товарищи, дело не в Молчанове. Наша система исключает то, чтобы один человек, в аппарате работая, мог бы у себя концентрировать оперативный материал и скрывать его от партии, от руководства НКВД, от страны. Здесь была целая линия контрреволюционных действий. <…>
Здесь не один Молчанов виноват… Это подлежит детальному выяснению. А если допустим, только один Молчанов, если только Молчанов, Сосновский, Венецкий и ряд других шпионов сидели в аппарате государственной безопасности, за это тоже надо ответ держать, ибо за наши преступления наша страна несет большой ущерб в нашем социалистическом строительстве, а наша партия расплачивается жизнью лучших людей».
Яков Агранов (Соренсон) тоже признал свою ответственность за то, что «проглядели возникновение и развитие антисоветского троцкистского заговора», и выдвинул собственную версию: «Причина заключается в том, что мы были оторваны от партии, тщательно отгорожены от ЦК нашей партии». Конечно, такое объяснение было чистой воды демагогией и на последовавший вопрос: «Кому подчинялся Молчанов?» – Агранов был вынужден признать:
– Молчанов был формально подчинен мне, как заместителю наркома. Но на деле Молчанов непосредственно подчинялся народному комиссару т. Ягоде. В свое время само назначение Молчанова начальником СПО поразило не только меня, но и всех чекистов, так как мы его считали одним из самых отсталых, одним из самых бездарных работников всей периферии.
Ягода отреагировал на этот пассаж почти язвительно:
– Хоть раз вы мне об этом что-нибудь говорили?
Безусловно, Агранову не было смысла вступать в прямую конфронтацию с бывшим шефом, но он не мог и взять все на себя и тоже уколол Ягоду:
– Должен сказать, что определенное неверие в дело, в особенности в показания Дрейцера, Пикеля, Рейнгольда и Эстермана, давшие основу для раскрытия троцкистско-зиновьевского заговора, проявил и т. Ягода.