– Кажется, по телефону я уже рассказывал в двух словах об организации выходцев из Китая… – Яков Моисеевич легким прикосновением сухих старческих пальцев двигал выложенную перед ним салфетку, на которой поблескивали тонкая вилочка для пирожных и чайная ложка. – Это люди, которые значительную часть жизни прожили в Китае, там прошло их детство, юность, молодость, а в тридцатые-сороковые годы они разбрелись по всему миру. В Израиле проживает сейчас около двух тысяч выходцев из Китая.
– Вы что – имеете в виду китайских евреев?
– Нет, я имею в виду русских евреев. Многие семьи русских евреев, которых волны революции и гражданской войны выбросили за пределы России.
После каждого третьего слова старик вскидывал на меня неуверенный взгляд, словно сверяясь – правильно ли повел разговор. Мне показалось, что он слегка волнуется.
– Но почему – в Китай? – спросила я. – Не в Берлин, не в Париж, не в Прагу…
– Бог мой! – воскликнул он, откинувшись на спинку стула. – И в Берлин, и в Париж, и – в Китай!.. Наша семья, например, жила во Владивостоке. У отца были торговые связи с Манчжурией… Так что… Впрочем, вот… – он подвинул ко мне стопку выцветших брошюр, – несколько номеров нашего "Бюллетеня". Вы можете взять их домой, изучить, и тогда многое для вас перестанет быть тайной за семью печатями…
Изучить! Кажется, он всерьез полагал, что мне нечем занять долгие зимние вечера в вятском имении дяди… Я подвинула к себе бледно отпечатанные газетки, даже на вид убогие и какие-то… старческие.
Нет, говорю я вам, надо было очень сдерживаться, чтобы не заржать, листая этот их "Бюллетень". На первой странице красовалась рубрика "Новости со всех концов земного шара". Знаете, что в этих новостях, к примеру, было? "Фаня Фиш в четверг почувствовала себя плохо, и ее госпитализировали и оперировали. Лу преданно ухаживал за ней. Милый, трогательный Лу! Пожелаем же нашей Фане скорейшего выздоровления на радость всем нам!"
– Кто такая Фаня Фиш? – спросила я.
– Это наша главная жертвовательница, – ответил он благоговейно, как ответил бы настоятель буддийского монастыря на вопрос идиота-туриста: что это там за огромная многорукая статуя.
– Но… если я не ошибаюсь, вы хотите коренным образом переделать газету, сделать ее привлекательной и интересной не только для членов вашей общины? – я была сияюще предупредительна.
– Да-да, конечно, но не за счет наших, так сказать, столпов существования, – твердо проговорил он. – Их радости и печали, соболезнования близким, когда они уходят в лучший мир, последние новости их уникальных биографий должны украшать первую страницу издания!